Сборник рассказов «Человек по Платону»
Шрифт:
Они прошли мимо молчаливых селян, направляясь к звездолету. Вдруг мелькнуло что-то яркое, блеснув на солнце.
Фред взвыл от боли и выронил револьвер. Профессор Карвер поспешно подобрал его.
— Какой-то недоносок зацепил меня, — сказал Фред. — Дайте револьвер!
Описав крутую дугу, у их ног зарылось в землю копье.
— Их слишком много, — рассудительно заметил Карвер. Прибавим шагу! Они пустились к звездолету и, хотя вокруг свистели копья и ножи, добрались благополучно и задраили
— Дешево отделались, — сказал Карвер, переводя дыхание, и прислонился спиной к люку. — Ты не потерял сыворотку?
— Вот она, — ответил Фред, потирая руку. — Черт!
— Что случилось?
— Рука онемела.
Карвер осмотрел рану, глубокомысленно поджал губы, но ничего не сказал.
— Онемела, — повторил Фред. — Уж не отравлены ли у них копья?
— Вполне возможно, — допустил профессор Карвер.
— Отравлены! — завопил Фред. — Глядите, рана уже меняет цвет!
Действительно, по краям рана почернела и приобрела гангренозный вид.
— Сульфидин, — порекомендовал Карвер. — И пенициллин. Не о чем беспокоиться, Фред. Современная фармакология Земли...
— ...может вовсе не подействовать на этот яд. Откройте одну трубочку!
— Но, Фред, — возразил Карвер, — наши запасы сока крайне ограничены. Кроме того...
— К чертовой матери! — разъярился Фред. Здоровой рукой он взял одну трубочку и вытащил пробку зубами.
— Погоди, Фред!
— Еще чего!
Фред осушил трубочку и бросил ее на пол. Карвер с раздражением произнес:
— Я хотел только подчеркнуть, что следовало бы подвергнуть сыворотку испытаниям, прежде чем пробовать ее на землянах. Мы ведь не знаем, как реагирует человеческий организм на это вещество. Я желал тебе добра.
— Как же, желали, — насмешливо ответил Фред. — Поглядите лучше, как действует это лекарство.
Почерневшая рана снова приобрела цвет здоровой плоти и теперь затягивалась. Вскоре осталась лишь белая полоска шрама. Потом и она исчезла, а на ее месте виднелась упругая розовая кожа.
— Хорошая штука, а? — шумно радовался Фред, и в голосе его чуть заметно проскальзывали истеричные нотки. — Действует, профессор, действует! Выпей и ты, друг, живи еще пятьдесят лет! Как ты думаешь, удастся нам синтезировать эту штуку? Ей цена — миллион, десять миллионов, миллиард! А если не удастся, то всегда есть добрый старый Лорей! Можно наведываться каждые полсотни годков или около того для заправки! Она и на вкус приятна, профессор. Точь-в-точь как... что случилось?
Профессор Карвер уставился на Фреда широко раскрытыми от изумления глазами.
— В чем дело? — с усмешкой спросил Фред. — Швы, что ли, перекосились? На что вы тут глазеете?
Карвер не отвечал. У него дрожали губы. Он медленно попятился.
— Какого черта, что случилось?
Фред метнул на профессора яростный взгляд, затем бросился в носовую часть звездолета и посмотрелся в зеркало.
— Что со мной стряслось?
Карвер пытался заговорить, но слова застряли в горле. Не отрываясь следил он, как черты Фреда медленно изменяются, сглаживаются, смазываются, словно природа делает черновой набросок разумной жизни. На голове у Фреда проступали причудливые шишки. Цвет кожи медленно превращался из розового в серый.
— Я же советовал тебе выждать, — вздохнул Карвер.
— Что происходит? — испуганно прошептал Фред.
— Видишь ли, — ответил Карвер, — должно быть, тут налицо остаточный эффект серей. Рождаемость на Лорее, сам знаешь, практически отсутствует. Даже при всех целебных свойствах серей эта раса должна была давным-давно вымереть. Так и случилось бы, не обладай серей и иными свойствами — способностью превращать низшие формы животной жизни в высшую — в разумных лореян.
— Бредовая идея!
— Рабочая гипотеза, основанная на утверждении Дега, что серей — мать всех лореян. Боюсь, что в этом кроется истинное значение культа зверей и причина наложенных на них табу. Различные животные, наверное, были родоначальниками определенных групп лореян, а может быть, и всех лореян. Даже разговоры на эту тему объявлены табу; в туземцах явно укоренилось ощущение глубокой неполноценности, оттого что они слишком недавно вышли из животного состояния.
Карвер устало потер лоб.
— Можно предполагать, — продолжал он, — что соку серей принадлежит немалая роль в жизни всей расы. Рассуждая теоретически...
— К черту теории, — буркнул Фред, с ужасом обнаруживая, что голос его стал хриплым и гортанным, как у лореян. — Профессор, сделайте что-нибудь!
— Не в моих силах что-либо сделать.
— Может, наука Земли...
— Нет, Фред, — тихо сказал Карвер.
— Что?
— Фред, прошу тебя, постарайся понять. Я не могу взять тебя на Землю.
— Что вы имеете в виду? Вы, должно быть, спятили!
— Отнюдь нет. Как я могу привезти тебя с таким фантастическим объяснением? Все будут считать, что твоя история — не что иное, как грандиозная мистификация.
— Но...
— Не перебивай! Никто мне не поверит. Скорее поверят, что ты необычайно смышленый лореянин. Одним лишь своим присутствием, Фред, ты опровергнешь отправной тезис моей книги!
— Не может того быть, чтоб вы меня бросили, — пролепетал Фред. — Вы этого не сделаете.
Профессор Карвер все еще держал в руках оба револьвера. Он сунул один из них за пояс, а второй навел на Фреда.
— Я не собираюсь подвергать опасности дело всей своей жизни. Уходи отсюда, Фред.
— Нет!