Сборник рассказов «Раздвоение личности»
Шрифт:
Но это второстепенные детали. Лейтмотив кошмара постоянно одинаков: Земля вступает в контакт с чужой могущественной цивилизацией, и они нас покоряют.
Безик вот-вот узнает ответ на единственный вопрос, который серьезно волнует Землю: они нас или мы их?
Пока он не решался делать ставки...
Воздухом Лориса можно дышать, а вода годна для питья.
Обитатели Лориса — гуманоиды. Несмотря на мнение нобелевского лауреата Сержа Бонблата, будто бы вероятность этого один к десяти в девяносто третьей степени.
Лорианцы при помощи гипнопедии преподали Безику свой язык и показали ему главный город Атисс. Чем больше Джонни наблюдал, тем становился мрачнее.
Лорианцы были приятными, уравновешенными и доброжелательными существами. За последние пять столетий их история не знала войн или восстаний. Рождаемость и смертность были надежно сбалансированы: население многочисленно, но всем хватало места и возможностей. Существовали расовые отличия, однако никаких расовых проблем. Технически высоко развитые, лорианцы с успехом соблюдали чистоту окружающей среды и экологическое равновесие. Каждый занимался любимой творческой работой, в то время как весь тяжелый труд выполняли саморегулирующиеся механизмы.
В столице Атисс — гигантском городе с фантастически красивыми зданиями, башнями, дворцами — было все: базары, рестораны, парки, величественные скульптуры, кладбища, аттракционы, пирожковые, песочницы, даже прозрачная река. Все, что ни назови. И все бесплатно, включая пищу, одежду, жилье и развлечения. Каждый брал, что хотел, и отдавал, что хотел, и каким-то образом это уравновешивалось. Поэтому на Лорисе обходились без денег, а при отсутствии денег отпадала нужда в банках, казначействах и хранилищах. Даже замки не требовались: все двери на Лорисе открывались и закрывались по обыкновенному мысленному приказу.
В политическом отношении правительство отражало единый коллективный разум лорианцев. И коллективный этот разум был спокойным, мудрым, благим. Между желаниями общественности и действиями правительства не существовало расхождений, не возникало задержек.
Более того, чем внимательнее Джонни всматривался, тем больше ему казалось, что Лорис вовсе не имел никакого правительства. Пожалуй, ближе всех к образу правителя подходил некто Веерх, руководитель Бюро Проектирования Будущего. А Веерх никогда не отдавал распоряжений — лишь время от времени выпускал экономические, социальные и научные прогнозы.
Безик узнал все это за несколько дней. Ему помогал специально назначенный гид по имени Хелмис, ровесник Джонни. Поскольку он обладал умом, терпимостью, сметкой, добротой, неисчерпаемым юмором, самокритичностью и прозорливостью, то Джонни его на дух не выносил.
Размышляя на досуге в роскошном номере гостиницы, Джонни понял, что лорианцы настолько близки к воплощению человеческих идеалов безупречности, насколько можно ожидать. Казалось, что они олицетворяют абсолютно все достоинства. Но это никак не противоречило стандартному земному кошмару. Своенравные земляне попросту не желают плясать под дудку инопланетян, даже самых добродетельных, даже ради благополучия самой Земли.
Безик ясно видел, что лорианцы не любят лезть на рожон: они домоседы, не домогаются ничьих территорий, не хотят никого покорять, и само понятие «экспансия» им чуждо. Но, с другой стороны, они не могли не сообразить, что если не предпринять что-нибудь по отношению к Земле, то уж она точно предпримет что-нибудь по отношению к ним и из кожи вон вылезет, пытаясь это сделать.
Возможно, правда, что никаких трудностей не возникнет вовсе. Возможно, у народа столь мудрого, доверчивого и миролюбивого, как лорианцы, и в помине нет никакого оружия.
Но на следующий день, когда Хелмис предложил осмотреть Космический флот Древней Династии, Безик убедился в беспочвенности своих надежд.
Флоту было тысяча лет, и все семьдесят кораблей работали, как отлаженные часы.
— Тормиш, последний правитель Древней Династии, намеревался завоевать все обитаемые планеты, — пояснил Хелмис. — К счастью, наш народ созрел прежде, чем успел начать исполнение своего замысла.
— Но корабли вы сохранили, — заметил Джонни.
Хелмис пожал плечами.
— Это памятник нашей прошлой безрассудности. Ну и, по правде сказать, если на нас вдруг все-таки нападут... попробуем отбиться.
— Думаю, небезуспешно, — промолвил Джонни. Он прикинул, что один такой корабль запросто справится со всем, что Земля сможет вынести в космос в ближайшие два столетия.
Такова была жизнь на Лорисе — точь-в-точь какой ей следовало быть по сценарию стандартного кошмара. Слишком хороша для правды. Идеальна. Ужасающе, отвратительно идеальна.
Но уж так ли она безупречна? Джонни в полной мере обладал свойственной землянам верой в то, что на каждое достоинство есть соответствующий порок. Сию мысль он обычно выражал следующим образом: «Где-то здесь должна быть лазейка». Даже в раю господнем дела не могут идти гладко.
Безик наблюдал, критически взвешивал, сопоставлял. У лорианцев была полиция. Их называли «наставниками», и вели они себя чрезвычайно вежливо. Но, по существу, были полицейскими. Это указывало на существование преступников.
Хелмис развеял выводы Джонни.
— У нас, разумеется, есть отдельные случаи генетических отклонений от нормы, но вовсе нет преступного мира. Наставники занимаются, скорей, образованием, чем отправлением закона. Любой гражданин вправе поинтересоваться мнением наставника по каким-либо нюансам личного поведения. А уж если он ненароком нарушит закон, наставник на это укажет.
— А потом арестует?
— Нет! Гражданин извинится, и инцидент будет исчерпан.
— Но что, если гражданин нарушает закон снова и снова? — Как тогда поступают наставники?
— Такого никогда не бывает.
— И все-таки?
— Наставники способны действовать эффективно при любых обстоятельствах.
— Больно они хлипкие, — сомнительно пробормотал Джонни.
Что-то мешало ему убедиться в правоте слов Хелмиса до конца. Скорее всего, он просто не мог позволить себя убедить. И все же... Дела на Лорисе шли. Шли потрясающе здорово. Они не шли потрясающе здорово только у Джонни Безика. Это потому, что он был землянином — иными словами, неуравновешенным дикарем. А еще потому, что Джонни с каждым днем становился все более мрачным и свирепым.