Сборник рассказов РиВ
Шрифт:
– Д-р-р!
– Бах!
– Тук. Дзынь. Дзынь…
Опять на работу.
Следующей ночью он спал. Приснилось кладбище. Доктор сказал, что это лечится и прописал антидепрессанты и отпуск.
– Отпуск?!.. Да кто его тебе даст?! – удивился кто-то внутри головы. – Уволят. Вот тогда и отдохнёшь… Пока не сдохнешь где-нибудь в канаве.
Было облачно. Тучи серели и наливались дождём, который скоро и пролился на землю. Парк был пуст и неуютен. Холодно. Его путь лежал через этот парк до аптеки, в которой он приобретёт выписанные ему лекарства. Этот маршрут был необычным для него. Обычно он ходил только на работу
На следующий день на работе ему пригрозили увольнением.
– Ну, как? Уже лучше? – спросил кто-то в голове.
– Что лучше?
– Помогают таблетки? – уточнил голос в голове, – Ну те, которые тебе доктор прописал. Хорошие колёса, правда? Тебя пугали увольнением, а ты даже глазом не моргнул.
– Если так, то да, – согласился он, удивляясь происходящему с ним.
Вечером таблетки отправились в унитаз. Ещё через пару дней ему объявили, что он уже может искать себе другое место работы. Вечером того же дня он позвонил по единственному телефонному номеру, который не был какой-либо службы.
– Алло? – ответил женский голос на другом конце линии.
– Привет, – сказал он.
– А, это ты, – разочаровано произнёс женский голос. – Что в этот раз стряслось?
– Ничего. Давно не звонил просто. Вот решил позвонить и узнать, как ты.
– Ты врёшь, – уже устало ответил женский голос. – Я тебя знаю.
– Нет, ты меня не знаешь.
– Если бы не знала, то не ушла бы от тебя. У тебя опять что-то стряслось. Будь хоть в этом мужчиной – умей держать удар. И будь добр – не звони мне больше! У меня уже совсем другая жизнь! А ты как кошмарный сон!
– Ту-у-у, – вместо женского голоса продолжил телефон. Положили трубку.
«Держать удар. Держать удар. Держать удар!» – крутилось в голове. За окном снова метались тени. Луны видно не было, и на портерах были кроваво-алые отблески неоновых вывесок города.
– Тот, кто обороняется, ничего не получает. Лучший способ обороны – нападение, – возвестил голос в голове.
Следом за ним пришёл сон.
– Сюда, – голос вёл его по улицам. – Здесь дыра.
Он пролез в дыру в сетчатом заборе двора заброшенного дома, который хозяева всё никак не удосужатся снести. Четырёхэтажный. Но сейчас здесь не жили даже птицы. Стремительной перебежкой пересёк двор и скрылся в парадной коттеджа.
Только здесь он перевёл дух, бегом преодолев несколько кварталов с риском быть схваченным в любой момент. Навалилась тоска. Смертная тоска. Его обложили. Он в этом не сомневался. Вытащил из кармана револьвер и раскрыл его. Экстрактор выкинул из барабана пустые гильзы, которые со звоном упали на кафель пола. Запахло порохом. Патронов больше нет. Последний он потратил на охранника на вахте, который пытался его задержать. Остальные были в тех, с кем до недавнего времени работал – начальник, секретарша, коллеги. Бывшие – его же ведь уволили. Кто ещё были? Да много, кто попался на его пути.
– Туда им и дорога, – он закрыл револьвер и хотел было сунуть его в карман, но ухмыльнулся и просто уронил на пол. Без патронов это бесполезный кусок металла.
– Всё, дальше идти некуда. Эй, голос, ты где?
Голос куда-то пропал.
– Наверное, это называется прозрением. Перед концом.
Осмотревшись вокруг, он добавил:
– Неплохое для этого место. Пойдём, посмотрим, где лучше?
По лестнице он поднялся на второй этаж и вышел на балкон, который опоясывал здание по периметру. Какая-то сила привела его к распахнутой двери в комнату. На противоположном конце комнаты было окно, в которое было видно вечнозелёное лиственное дерево и небо. В углу валялся старый деревянный стул. Он поднял этот стул и поставил его посреди комнаты. Встав на него, он вынул из кармана свёрнутый галстук и привязал его узкий конец к арматуре, которая торчала из потолка. Широкий конец галстука петлёй лег на шею. В тот же самый момент на него обрушилась волна тоски и депрессии, какой он ещё ни разу не испытывал.
– И-и-и! – завыл он, скривив лицо. Из глаз хлынули слёзы, а ноги, ослабев, подкосились.
Совсем в другом помещении, в другом здании чья-то рука, с большим золотым перстнем на безымянном пальце, повернула ручку регулятора мощности до нуля.
Дверь кабинета распахнулась, и в её проёме показалась густая копна чёрных волос молодого инспектора Стёпы. Не выпуская дверной ручки, он выпалил:
– Гурий Иванович, ещё один!
Сидевший за столом старший инспектор планеты Гурий Иванович Сыч вскочил, на ходу схватил шляпу с вешалки и помчался по коридору Управления вслед за вторым инспектором на выход.
Машина с инспекторами въехала во двор заброшенного дома, который хозяева всё никак не удосужатся снести. Четырёхэтажный. Но сейчас здесь не жили даже птицы. Здесь уже стояла патрульная машина.
– Мы преследовали подозреваемого в массовом убийстве, – докладывал добровольный патрульный. – При осмотре здания подозреваемый был обнаружен повешенным.
– Дальше можете не продолжать, – прервал его Гурий и пошёл внутрь. – Я даже догадываюсь, в какой комнате его нашли. Идём!
Последнее относилось к Стёпе, высокая фигура которого последовала за крепкой, коренастой фигурой следователя, начавшего обрастать жирком на кабинетной работе.
На втором этаже Гурий уверенно прошёл в комнату, в которой висело тело повесившегося на галстуке мужчины. Отброшенный в конвульсиях стул валялся у стены. Покойника сторожил второй доброволец.
– То же самое, – проворчал под нос Гурий, ковыряя пальцем стену.
Кто-то снимал самоубийство. На стенах комнаты, он обнаружил остатки плёнки. Тонкая плёнка, которая всей своей поверхностью фиксировала изображение. Где-то к ней был подключён передатчик. Но его уже можно не искать. Самоуничтожился, как всё закончилось. Подошёл Стёпа с данными покойного:
– Угадайте, где он живёт?
– Где?
– В башне.
– Опять башня…
Ближе к вечеру Гурий сидел в своём кабинете и листал папку с материалами по этому делу. Индекс тревожности в колонии на планете всегда был самым низким. Его практически не было. В пределах нормы спокойной, безмятежной, но интересной жизни. Но индекс стал понемногу расти. Люди начинают бояться. Чего? Просто бояться. Всего бояться. Окружающих людей. Но таких напуганных пока мало. Уже четвёртый самоубийца в этом веке и третий висельник. Как и два его предшественника, он не просто тихо ушёл. Да и тихое самоубийство было бы необычным событием. Давно уже склонных к самоубийствам вычислили и определили им счастливую и безмятежную жизнь. Почти извели их род под корень. А тут уже третий! Который повесился.