Сборник рассказов Survarium

Филиппов Вадим

Тело принадлежало мужчине. На нем был герметичный защитный костюм - подоб­ную экипировку всем выдавали за несколько дней до катастрофы. Пальцы трупа крепко сжимали дырявый пакет. Рядом валялись мятые фрукты, посеревший от времени батон и пара шоколадок. Мне стало не по себе, и мы поспешили убраться. Возможно, Серый не хотел тогда нагнетать обстановку и заострять на этом внимание, но перед тем как уйти, на ноге мертвеца я заметил широкий темно-зеленый лист, обвивающий колено. В месте, где лист соприкасался с кожей, образовалась какая-то застывшая красноватая масса, похожая на отвердевший клей.

Больше я старался о том происшествии не думать.

Перед выходом лучше вообще не забивать голову негативными мыслями. Мало ли, может и материализоваться. Тогда точно придется возвращаться в эту квартиру и ждать, пока одно из огромных деревьев не подползет к дому и не разложит его по кирпичикам. Напоследок я глянул в окно: ни людей, ни зверей, одни непроходимые чащи леса. А когда-то в этих местах кипела жизнь. Работали предприятия, люди спешили по своим делам и в лес ходили разве что по ягоды, да по грибы. Теперь, даже если кто-нибудь туда осмелиться пойти - назад уже не вернется. Слава богу, есть еще куда отступать. Город немаленький, за неделю эта за­раза точно не успеет его полностью поглотить.

После того, как мы умылись и позавтракали тем, что еще не испортилось, начали со­бираться. В рюкзаки и сумки все необходимое не влезало. Один кулер с водой чего сто­ил. Пришлось некоторые припасы оставить тут. Серый даже сказал, что так оно будет правильней. Вдруг что-нибудь случится, мы сможем вернуться сюда и прожить некото­рое время на оставленные здесь продукты. Из оружия оставлять ничего не стали. Как обычно, я взял топорик, а мой боевой товарищ пистолет. Надевать костюм химзащиты стало уже привычным делом, поэтому много времени на это не ушло.

Выход наружу мы долго затягивали. Мне уже не хотелось возвращаться обратно в собственный дом, а Серый наоборот, все никак не решался оставить свою квартиру. Причина была одна: родители. Я не хотел видеть их мертвые тела, и тем более выно­сить. Хотя, похоронить, конечно, следовало. Но я бы все равно этого сделать не смог. Се­рый же боялся, что его мать все-таки вернется, и никого не обнаружит дома, подумает, что сын погиб. Поэтому решено было оставить записку в коридоре, что он жив, здоров и находится по такому-то адресу. А с моими родителями Серый обещал помочь, если у меня не хватит мужества сделать для них могилу.

Мои ноги начали дрожать, когда Серый открывал входную дверь. Не столько от тя­жести рюкзака и сумки, а скорее от страха перед тем, что нас ждет. Я напялил на лицо респиратор, что сделал и мой напарник, и мы двинулись вниз, по лестнице.

* * *

– Вон тачка! На ней сумки повезем!
– почти прокричал я, указывая на другую сторо­ну улицы.

– Наконец-то, - с облегчением выдохнул Серый. Сумки и вправду были тяжеленные. Даже такой выносливый с виду человек, как он, пройдя какие-то два квартала, валился с ног.

– Ох, - я бережно положил сумки на асфальт, - подкати ее сюда, я тут рюкзаки по­сторожу.

Серый разогнулся, размял поясницу и медленно поплелся вдоль улицы, шаркая ногами и пиная разбросанные повсюду банки. Я проводил взглядом ковыляющую к те­лежке долговязую фигуру, а затем стал рассматривать окрестности вокруг. Дрожь меня уже не била. Наверное, потому что мы отошли от мутированных растений довольно-та­ки далеко. Как-то я неспокойно себя чувствую рядом с лесом. Даже как бы сказал мой отец, боюсь до усрачки. Когда мы выходили из подъезда, эти дикие заросли находились совсем близко. То ли я не так оценил расстояние, глядя с высоты пятого этажа, то ли лес продвигался НУ ОЧЕНЬ быстро, но было такое ощущение, что только вытянешь в сто­рону чащи руку, как тут же ее отхватит по локоть что-нибудь или кто-нибудь. Странно, что у Серого такого ощущения не возникало, да и не было видно, что он боялся.

Здесь, в центре города, мне было определенно спокойней. Хотя и в этом месте ста­новилось как-то жутко, глядя на безжизненные окна домов, из которых ни звука не изда­ется, пустые улицы. И пусть тут не дергаешься ни от шуршания кустов, ни от завывания ветра в глубине леса, зато давит этот вымерший город, эта пугающая тишина. Пыльные окна, машины, покрытые слоем опавшей листвы, опустевшие дороги... как будто стою на проклятой земле, где давно исчезли все люди.

Дребезжание тачки заставило меня оторваться от весьма не радостных мыслей и заняться делом.

– Ты чего расселся, помогай, - важным тоном сказал я, когда Серый подкатил раздол­банную ржавую жестянку с кривыми колесами и плюхнулся на землю.

– Дай отдохнуть.

Он осмотрел с детства знакомый район. Его взгляд остановился на детской площад­ке, возле которой мы, будучи мальчишками, обычно ошивались. Я, как и он, хорошо помнил это место. Аптека, ларек, даже старый ЗИЛ, принадлежавший деду со второго этажа рядом стоящего дома - все так, как было лет шесть-семь назад. Только людей нет.

Дорога поворачивала под прямым углом во двор, где стоял мой дом. Осталось прой­ти примерно еще метров сто. Тачка с сумками была готова к непродолжительному пу­тешествию, и я уже хотел оборвать нахлынувший на моего товарища поток воспомина­ний, как вдруг он сам невнятно забормотал, что-то про дружбу и судьбу.

– Что? Громче говори, - бубнил Серый долго, но я ни слова не разобрал.

Он вздохнул глубже и начал более внятно:

– Ты не помни... твою... Что за?!
– от одной интонации произнесенных слов душа ушла в пятки. А то, как он вытаращился на что-то позади меня, вообще заставило мое сердце остановиться.

Я обернулся: с веток исполинских деревьев, видимых даже отсюда, поднялась стай­ка черных птиц, а на дороге, ведущей к лесу, показались силуэты то ли собак, то ли дру­гих непонятных животных. В любом случае, выяснять, что это такое мне не хотелось. Силуэты начали приближаться. Серый достал из бокового кармашка рюкзака пневма­тический пистолет и застыл, словно его сковал паралич. Я, не на шутку испугавшись, потряс его за плечо, громко обзывая нецензурными словами. Как ни странно, это подей­ствовало. Серый вышел из состояния оцепенения, схватил первую попавшуюся сумку из тачки и уже подгонял меня, опасно размахивая пистолетом перед моим лицом. В принципе, действовал он правильно, а вот я, беспокоясь больше о своей жизни, чем о продуктах, плюнул и на сумки и на тачку, и рванул что было сил к своему дому. Сзади раздалось приглушенное пыхтение Серого и лай собак, которые, по всей вероятности, выслеживали именно нас. Мы пронеслись мимо ржавого ЗИЛа, перепрыгнули через оградку и побежали по дворам. Ветки кустов, растущих возле детской площадки, беспо­щадно хлестали по лицу, от чего я часто жмурился и не видел, куда нужно бежать. Тор­чащие из земли железяки тоже мешали, один раз я даже споткнулся об них, хорошо, хоть на ногах удержался. Серому было еще тяжелее: помимо груза рюкзака и препятствий, на его плече висела сумка, с которой бежать ну просто невозможно. Я слышал, как он тяжело дышал, как ломал ветки, как запинался, но я ни разу не обернулся.