Сборник рассказов Survarium

Филиппов Вадим

Спустя час максимально осторожного передвижения по Лесу мы дошли до широ­кой асфальтовой дороги, умытой дождем. Тут и там ее вспарывала высокая трава цвета пыли.

– Говорят, один бродяга из такой травки себе нож сделал.
– Я бросил взгляд на Тика.
– Лезвие, дескать, острое до жути и не тупится. Как думаешь, брешут?

Тик неопределенно пожал плечами.

– Ты идешь на верную смерть, - буркнул я.
– Нет никакого Целителя.

– Я знаю, что есть.
– Он вдруг улыбнулся.

Здесь, у этой дороги, наши пути расходились. Тик должен был идти прямо, на

север, я же - вдоль дороги на запад. Но мне не хотелось бросать его. Жизнь Тика, в отличие от моей, имела смысл. А это дорого ценилось. Если я сейчас дам ему уйти и умереть, то смогу ли потом простить себя?

– Черт с тобой, идем вместе!
– выпалил я.

– Ты серьезно?
– Тик не верил своим ушам.
– Сам знаешь, затея опасная...

– Да плевать.

Плевать, что мы пойдем маршрутом, который выдумал чей-то злой разум. Главное, что я не оставлю Тика, этого наивного идиота. Вдвоем будет проще достичь цели, и в случае успеха он поймет, что его обманули. Хотя, возможно, смерть для Тика окажется куда милосерднее, чем горькая правда.

* * *

Мы шли медленно и много петляли - но лучше плестись, как улитка, чем тревожить местную флору. Порой одно только неловкое движение отделяло нас от химического ожога или облака токсичных спор, которое могло выпустить какое-нибудь мерзопакост­ное растение. Но флора флорой, а вот за фауной, такой же дикой и агрессивной, мы не уследили, заметив мутанта лишь в последний момент.

Из кустов слева, хрипло рыча, выскочило животное, отдаленно напоминающее рысь. Шерсть мутанта отливала зеленью, клыки пугали длинной, а в холке он был не меньше метра. Тик что-то испуганно проорал, хватаясь за свой АКМ. Мы синхронно вскинули автоматы и открыли огонь. Я успел положить несколько пуль в грудь монстра, а вот за­ливистая очередь, выпущенная Тиком, ушла в молоко.

Мутант, не обращая внимания на полученные раны, стремительно сократил дистан­цию; теперь его и меня отделял всего один прыжок. В голове моей родилось крепкое и лаконичное ругательство, одновременно с этим я отчетливо осознал, что если сейчас до­пущу ошибку, то стану обедом. Время застыло, а мозг отключился, уступив рефлексам. Рефлексы не подвели - одна за другой, три тяжелые пули вошли в череп когтистой твари. Я продолжал стрелять и тогда, когда инерция донесла труп мутанта до моих ног. Через мгновение патроны кончились, «Вихрь» сухо клацнул бойком и замолк.

– Ты как?..
– Голос Тика, казавшийся бесконечно далеким, вернул меня в реальность.

– Нормально, - глухо ответил я.
– Но стреляешь ты паршиво.

Я с трудом заставил себя отпустить спусковой крючок. Отщелкнул пустой магазин, пристегнул новый и передернул затвор.

– Впереди электрическая аномалия, - сообщил Тик, с опаской поглядывая на дохлого мутанта.
– Так что тебе лучше идти за мной.

– Ладно, - согласился я.
– Конечно, после дождя туда вообще соваться не стоит. Но выбора нет. Обойти-то сможешь?

Тик кивнул.

Каким бы хорошим ходоком я ни слыл, а сейчас разумнее было пустить его вперед. Между Тиком и аномалиями существовала неведомая мне связь - в силу каких-то уни­кальных особенностей организма он умел чувствовать их. Стоило ему подойти к анома­лии, бедолагу хватал нервный лицевой тик, а по мере приближения к центру смертонос­ной зоны хворь усиливалась. За эту необычную способность мой приятель и получил свою кличку.

Нам потребовалось около получаса, чтобы миновать аномалию, которая раскину­лась вдоль покосившихся опор ЛЭП. Детекторы тут барахлили, и мне оставалось лишь всецело довериться чутью проводника. Когда синеватый туман, изредка взрывающийся ослепительными молниями, остался позади, Тик заметно повеселел - мы почти пришли. Хорошему настроению способствовало и то, что в аномалии нашлась Катушка - арте­факт-кристалл, создающий локальное электромагнитное поле и тем самым вырубаю­щий всю электронику в небольшом радиусе. Добыча была аккуратно спрятана в экра­нирующий контейнер; ее мы решили честно поделить, обменяв у торговца на патроны.

К счастью, затянутое ряской Водохранилище довелось увидеть только издалека, по­тому как я, поразмыслив немного, изменил наш маршрут, сделав его более безопасным. Протопав несколько километров по относительно открытой холмистой местности, где дули пронизывающие до костей ветра, мы оказались у места, отмеченного на карте Тика. Долгое отсутствие злоключений представлялось пусть и подозрительным, но приятным фактом.

– Ну что там?
– полюбопытствовал я, стараясь обойтись без иронии.

– Целитель в сотне метров от нас. Там.
– Тик махнул рукой в сторону огромных ка­менных глыб, которые как будто вырастали из-под земли.
– Давай ближе подойдем.

В холме, что возвышался за исполинскими камнями, был темный провал, смахиваю­щий на нору какого-то чудовища. И он внушал мне даже большие опасения, чем злове­щие безмолвные глыбы, поросшие мхом.

– Слушай, нам дальше лучше не идти.
– Я остановился.
– Стой, тебе говорю!

– Да брось, что с тобой?
– Тик обернулся и непонимающе уставился на меня.

– Плохое, мать его, предчувствие. Ясно, как день - Падальщик дал тебе координаты какой-то дряни. Ты же не собираешься лезть в эту дыру?

– Собираюсь, - веско произнес Тик.

Я понял, что спорить тут бесполезно. Меня захлестнула злость. Некстати к ней при­мешался и страх неизбежности. Казалось, я ничего не могу изменить. Ситуация склады­валась глупая.

– Ты останься снаружи, хорошо?
– попросил Тик как ни в чем не бывало.
– А мне пора.

– Удачи, - только и сказал я.

Полный решимости, он уверенно подошел к провалу, но потом замедлился на миг, похоже, почуяв неладное. Мне удалось разглядеть, что его лицо исказила гримаса, кото­рую Тик скорчил явно не по своей прихоти. Впереди была аномалия. Я бросился к нему, но Тик уже сделал шаг - свой последний.

Окрестности озарила вспышка. Она поглощала все, убивала тени, постепенно стано­вясь ярче полуденного солнца. Доля секунды - и Тик исчез в ней.

Мертвенно-белое сияние сменилось тьмой хмурого дня. Глаза слезились. Часто мор­гая, я искал Тика взглядом, но находил одну пустоту. Я не хотел верить в то, что его больше нет. Но зрение меня не обманывало.