Сборник рассказов «Всякая всячина»
Шрифт:
Но потом он улыбнулся, бросил на безутешную вдову торжествующий взгляд, высморкался в платок и быстрым шагом зашагал прочь с кладбища – он терпеть не мог похорон. К тому же у него был заказан билет на самолет через три часа вылетающий в Америку, страну великих возможностей и разбитых надежд.
Ацетон
Он шел по полю. Солнце немилосердно жарило, тело в тяжелых доспехах покрылось липким потом, но он старался этого не замечать. Он сжимал во вспотевшей руке меч и мужественно продвигался вперед. Ему нельзя расслабляться, иначе, он хорошо знал себя, решимость его растает, как весенний снег. Он свалится прямо в пряно пахнущую траву и останется так лежать.
Может день, может неделю,
В последнее время он немного расслабился. Так, совсем чуть – чуть, но о нем не забыли. Более того, ему дали понять, что он не прав. Он хотел отдохнуть и много пил и ел, не заботясь ни о чем, бесконечные пирушки и женщины вскружили ему голову. Он менял их каждый вечер, запивая наслаждение огромным количеством вина. Но у него закончились деньги, и в этом деле была поставлена большая жирная точка. Он снова надел доспехи, успевшие покрыться слоем пыли, и вышел на охоту. Он еще помнил, что должен уничтожить Огнедышащую Тварь, живущую в пещере у подножия гор. Сколько таких тварей он уже уничтожил? Много, очень много, просто огромное количество. Но их не становилось меньше. Каждый раз он узнавал о новой твари, и плелся туда, чтобы сразиться с ней. Он не задавался вопросом, зачем он их убивал? Он знал, так нужно. Это его работа, и он должен ее делать. За это он-то и получает плату. Он может есть, пить, и иметь самых красивых женщин.
Иногда он задумывался, почему он не мог быть просто лесорубом, или углежогом на худой конец? Но отметал эту мысль, здраво поразмышляв. Тогда бы он работал от зари до зари, и приходил домой, едва волоча ноги. Его единственной женщиной была бы его жена, да и на ту хватило бы сил? Это вопрос. Сопливые дети без конца бы канючили, и что бы прокормить эту ораву, он бы вкалывал, как проклятый. Судьба же щедро одарила его, и грех жаловаться. Пусть его профессия рискованная, но сколько радости она приносит! Он приходит победителем, он купается в лучах славы! Нет, определенно он всем доволен. Вся его злость – это так, минутная слабость. Глупое ребячество. Сегодня, в крайнем случае, завтра, он убьет Тварь, принесет ее голову местному Вождю, и получит кучу денег. Можно будет опять немного расслабиться, до следующей Твари. Он чувствовал себя несколько усталым – гонялся за Тварью уже неделю, но она ускользала. Теперь он выследил ее, и она не уйдет. Он точно знал, в какой из пещер она скрывается, и будет там ждать, пока она не выползет. Начинало темнеть, жара спала, и он немного взбодрился, даже засвистел незатейливую мелодию.
К пещере он подобрался в полной темноте. Он сразу определил, что Тварь там – он почувствовал ее зловонный запах. Но им овладел азарт охотника. Он втянул ноздрями воздух даже с каким – то наслаждением. Отлично! Она в ловушке. Ночью она не выйдет, это ясно, а утром он ей конец. Он забрался в кусты с подветренной стороны, чтобы Тварь не могла его учуять раньше времени, и приготовился ждать. Он знал, что она выходит по обыкновению с первыми лучами солнца и отправляется портить посевы, резать скот и так далее. В общем, делать чего – то там еще не очень хорошее. Кажется, так. Но точно он сказать не мог. Он убивал Тварей, получал плату и уходил. Зачем перегружать себя всякой ерундой? Не ему это решать. Нужно убивать, и он убивает, а дальше не его дело. Он вспомнил свою последнюю подружку, и у него приятно засосало под ложечкой. Милая пташка! Пожалуй, он купит ей колечко, она его заслужила. Такая сладкая, просто хочется съесть! Он начал раскручивать эту мысль, смакуя подробности их встреч, и постепенно забылся
Когда он открыл глаза, рассвет уже забрезжил. Неужели проспал? И Тварь опять сбежала? Он тихо застонал. Нет! Ему не вынести очередной гонки за ней. Он осторожно выглянул их куста, понюхал воздух. Удовлетворенно улыбнулся – Тварь здесь! Нежится в постельке! Он взял в руку меч и крепко сжал его – теперь она у него в руках. В его деле главное внезапность и натиск. Всего – то раз и нужно удачно взмахнуть остро отточенным мечом, и …! голова с плеч.
В пещере началось шевеление. Он напрягся. Сотни раз он проделывал это, но каждый раз ощущал трепет. Он подкрался поближе, чтобы одним прыжком преодолеть расстояние до Твари. Иначе, если она заметит его первой, то все может закончиться не столь радостно – Тварь умела плеваться огнем. Он затаил дыхание и занес меч для удара.
Послышалось громкое сопение, и наружу вырвался горячий воздух – Она! Он задрожал от невероятного напряжения. Наконец Тварь высунула голову и зевнула. В этот момент он прыгнул прямо на нее и опустил ей на шею свой остро отточенный меч. Голова Твари покатилась, а из шеи пульсирующим потоком начала выливаться кровь. Знакомая картина. Он подошел ближе, и пнул бесполезную тушу ногой. Даже не успела вылезти толком. Здорово он все рассчитал! Теперь будет смердеть и разлагаться, пока дикие звери не растащат ее на куски. Ничего, им тоже нужно питаться. Он ничего не имел против диких зверей. Свободной рукой он поднял отрубленную голову и положил ее в мешок. Мешок сразу окрасился в грязно – коричневый цвет, но его это не смутило. Дело сделано, ему пора возвращаться. Отчего – то руку сильно запекло. Он поднес ее к глазам. Ожог. И когда это Тварь успела подпалить его? Странно, но он даже не заметил. Он подул на руку – до свадьбы заживет. Хотя это ему не очень понравилось – раньше такого не случалось. Видимо, он становится нерасторопным. Он в ожесточении плюнул на обезглавленную тушу, еще корчащуюся в предсмертных судорогах, и зашагал прочь от этого места.
Немолодой доктор сидел у себя в кабинете и молча взирал на посетительницу. Женщина тихонько вытирала платочком глаза. Доктор старался не смотреть на нее, боясь выдать себя – чувствовалось, что он смертельно устал и от женщины, и от этого тягучего разговора, но по каким – то непонятным причинам он не мог прервать его, и потому слушал.
– Доктор, но что мне делать? Ему становится хуже, я больше так не могу! Господи, я совершенно бессильна! Только вы в состоянии помочь, прошу, не отказывайте!
– Но я же говорил вам, он совершенно не опасен. Социально не опасен. Мы и так сделали для вас слишком много, поверьте. Это лучшее, что мы можем вам предложить.
– Да, да, я понимаю, что болезнь не лечится, и это мой крест, но облегчение возможно, я знаю. Когда он был у вас, мне даже показалось, что он здоров. Во всяком случае, как это можно быть в его положении. А теперь… Я вся издергалась, я не сплю ночами… Это кошмар… Я не хотела говорить, но он стал… как это называется? Нюхать, что ли? Ацетон, или клей там, я точно не знаю. Он пропадает по целым дням, я даже не знаю, где. Приходит грязный, оборванный, в ссадинах… Господи! – Женщина торопливо высморкалась. – Я работаю с утра до ночи, чтобы содержать его. Лекарства, больницы, сами знаете, а он… Не могу же я посадить его на цепь?
– Ну, не расстраивайтесь так… Зачем же на цепь? Это мало что даст. А насчет ацетона… Это вам не ко мне, а к наркологу нужно. Я, как вы помните, психиатр…
Женщина, казалось, пропустила его слова мимо ушей.
– Ума не приложу, где он этому научился? Все было нормально, и вот… Мы как – то жили, приспособились, он даже помогал мне по хозяйству, в меру сил. А в этот раз… Вы знаете, – она понизила голос дот шепота, – иногда мне кажется, что лучше бы он умер… – Она махнула рукой и заплакала, – это так ужасно, желать смерти своему ребенку, но я ничего не могу с собой поделать, эта мысль просто преследует меня. Еще немного, и я сама сойду с ума, – она опять всхлипнула.