Сборник рассказов
Шрифт:
— Я столько не живу.
— Тогда прощай.
Шел, шел Иванушка, глядит — теремок. Решил зайти, тем более теремковский пароль знал.
— Кто, кто в теремочке живет? Я — мышка-норушка и зайка-попрыгайка!
А оттуда томный девичий голос:
— Мы прежних паразитов вытравили и теремок приватизировали. И других зверюшек нам не потребно. Сам не видишь что ли, это теперь благопристойное заведение!
Пригляделся Ваня повнимательней, и правда: над входом красный фонарь горит, а на дверях — список жильцов. И Марья-искусница, и Несмеяна, а уж Василисы, так в ассортименте, хочешь, Премудрая, хочешь, Прекрасная.
— А я и не зайка вовсе, — царевич решил все равно зайти в теремок для удовлетворения любопытства, — я — Иванушка, — и добавил для солидности, — интернешенал.
Дверь распахнулась. Видимо не ждали в теремке гостей. Царевны даже одеться не успели. Почти совсем, так, кое-какие тряпочки. Но не растерялись, не завизжали, а стали Ваню привечать, словно в сарафанах.
Вдруг, хрясь!
— Я шоколядный заяц, Я лясковый мерзавец, Я слядкий на все сто. О! О! О!Тут уж Ваня не выдержал:
— Как Вам не тю-лю-лю, товарищ губернатор! Здесь не голливудская Калифорния. Врываетесь к порядочным девушкам без порток.
А царевны почему-то, наоборот, обрадовались. Защебетали про какие-то американские деньги. Обиделся Ваня и ушел.
Долго еще путешествовал царевич. Забрел как-то в зиму. Там на льдине пингвины в салочки играли, на деньги.
— Я бы вас спас, жаль, что я не Мазай, а Иванушка, — пожалел птичек царевич.
— А нас и не надо спасать, — возразили пингвины и попрыгали в воду.
— У, неблагодарные, — осерчал царевич и пошел дальше.
А потом опять шел, шел, много чего повидал. И как Снежная королева с Хозяйкой Медной Горы на боксерском ринге выясняли, кто из них на свете всех прекрасней и милее, и как богатыри в период боевого затишья друг в дружку унитазами кидаются.
Наконец-то вернулся в свое царство. Немало удивился Иван. Вроде не сворачивал никуда…
— Ты, кажись, в те двери выходил, Магеллан твою мать, — встретил сына царь. — Проходи. Мы уж заждались.
А в зале полно гостей. И Кощей с налоговиками, и баба-Яга, и царевны из теремка, и даже таможенная крокодила. А в центре выплясывают канкан пять Терминаторов и напевают:
— Я шоколядный заяц, Я лясковый мерзавец, Я слядкий на все сто. О! О! О!Новый Новый год
Скучно стало депутатам в Думе. Длинные каникулы придумали, с пивом и курением поборолись, а заниматься какими-то там налогами, да реформами — тоска смертная. Но каким-то образом в народные избранники попал умный мужик. Никто понятия не имел, как он умудрился. Белая ворона, блин. У него даже помощники не все бандитами были, а только половина. А вторая половина — интеллигентные, образованные жулики.
И, вот, сидел он как-то на очередном заседании, о предстоящих новогодних праздниках мечтал. Конечно, все мечтали. Только этот, по причине своей умности, не только Новогоднюю ночь представлял, но и последующее Рождество. И как-то сама собой мысль перекинулась на григорианский и юлианский календари. Он не знал, по какому из них идет официальный отсчет дат (уж не настолько умным был), да и не в этом суть! Какая разница, какой именно календарь? По обоим хрень выходила. Ведь летоисчисление велось и там, и сям от Рождества Христова, но, как не верти, выходила семидневная неувязочка в ту или другую сторону. Одно Рождество раньше, другое — позже. И возник вполне резонный вопрос: что же празднуется в Новогоднюю ночь?
И тогда этот умный депутат поручил своим помощникам разобраться с этой несостыковкой. Те сначала заартачились: мол, больше делать нечего помощникам депутатов, как депутатам помогать! Но этот народный избранник еще и крутостью отличался. Так что пришлось им оставить свой гонор и приступить к выполнению задания. А когда выяснили — охренели. Оказалось, что летоисчисление ведется не с момента рождения, а со дня обрезания младенца Иисуса.
Тогда-то умный депутат и внес законопроект о добавлении нового праздника, дабы восстановить справедливость. Так как не был дураком, то об отмене привычного Нового года даже не заикнулся. Зато потребность введения дополнительной даты празднования аргументировал весьма веско. Даже с астрономической точки зрения. Мол, как раз в этот день происходит зимний солнцеворот. Дни начинают расти, ночи укорачиваться, логичное начало нового года.
Что тут началось! Палата разбилась на два лагеря: сторонников и противников. Закипели бурные дебаты. Подтянулся поп, обозвал всех христопродавцами и предателями православия. С ним вступил в полемику один из сторонников законопроекта. Мол, мы — государство светское, когда хотим, тогда и празднуем Новый год, и вообще, прежде чем лезть в государственные дела, сначала сами разберитесь с церковными календарями, а то Рождество Христово отмечается в один и тот же день, а вот Воскресение — каждый год по-разному.
Но священнослужитель решил разбираться не с календарями, а с богохульным депутатом. Обоих отправили в кулуары. Драться. Через полчаса оттуда донеслось дружное: «Из-за острова на стрежень…». Буфет, он как раз в кулуарах и находился. Правда перемирие длилось недолго. Вскоре послышался басовитый мат в ответ на визгливое требование законодателя причислить к лику святых невинно утопленных княжну Разина и Герасимовскую Муму.
А тем временем в палате возобладал здравый смысл. Все единодушно решили, что лишний праздник — не помеха. А чтобы народ окончательно не запутался (два старых Новых года — нонсенс), в третьем чтении закрепили официальное наименование нововведения: Новый Новый год…
Стечение обстоятельств
(Новогодние ужасы со счастливым концом)
В Новогоднюю ночь счастливый Санта-Клаус, желая поздравить работников милиции, несших службу, радостно воскликнул: «Хэппи твенти-зеро-файв иа!», что в переводе означает: «Поздравляю с 2005 годом!». Однако блюстители закона терпеть не могут, даже когда их понятными словами оскорбляют, а уж когда непонятными… Вообще звереют. В результате, Санта-Клаус оказался на больничной койке с тяжелыми увечьями.