Сборник "Русские идут!"
Шрифт:
Валентин фыркнул:
– Ломать руки рокерам?.. Или переводить старушек через дорогу?
Дмитрий со злостью поглядывал на аристократический профиль лейтенанта. Ветер трепал волосы, лохматил длинные ресницы, Валентин опускал веки, но выглядело, что щурится высокомерно и нагло. Сказать бы, мелькнуло у Дмитрия, что он совсем недавно как раз и наводил порядки, как умел, не дожидаясь действий правительства. На каждого мерзавца, застреленного по контракту, убирал пару бандитов с другой стороны, а то и третьей, стремясь стравить этих пауков. Они в самом деле тут же начинали свои тайные войны, и опять у него увеличивался фронт работ.
Тарас прорычал со злобой:
– Я пойду в вольные охотники! Буду их убивать, пока самого не убьют. Я не могу из года в год бить по чучелам, когда юсовцы окружили нас со всех сторон, когда уже закидывают десанты в Москву!
Валентин поинтересовался:
– Кого их? Рокеров? Ты всерьез считаешь, что они и есть основная угроза России?
Тарас огрызнулся:
– А что, члены правительства, вот так на харлеях? Кого достану, кого и бью. Да и вообще... К черту, мне эти тонкости политики! Одно я знаю: это моя страна! Хорошая или плохая, но моя. И буду защищать! Даже с продажным правительством, депутатами-идиотами, тупыми генералами и пьяным вдрабадан народом!.. У них там, за океаном, элитные войска не сокращают. Напротив, еще как напротив!..
Глава 12
Караульный опять же вручную открыл ворота, никаких сервомоторов, Валентин загнал джип в гараж, Тарас вылез первым, Дмитрий заметил, что сержант старается не прихрамывать, а когда ступает на правую ногу, слегка задерживает дыхание.
– Мы как раз к ужину, – заявил он бодро.
Валентин фыркнул с отвращением:
– Куда в тебя столько влезает?
В столовой народу не больше половины, похоже, не только их отпустили на выходные. Кому-то явно разрешается даже с ночевкой... Надо запомнить, подумал Дмитрий. Надо запомнить.
Тарас жизнерадостно махнул девушке в столовой:
– Привет! Нам на троих, Валентин сейчас явится.
– Так долго машину сдает? – поинтересовался Дмитрий.
– Да нет... Отчет. Понимаешь, мы обязаны обо всем докладывать.
Дмитрий насторожился:
– Неужели обо всем расскажет? Это же подсудное дело.
Тарас повел плечом, поморщился:
– Вряд ли все... Меньше знаешь, меньше виноват.
С подноса на их стол перекочевали глубокие тарелки с украинским борщом, бифштексами, Тарас умолк и с урчанием придвинул обеими руками тарелку. Дмитрий ел вяло, это Тарасу надо восстанавливать силы и заживлять травмы, Валентин так и вовсе не вставал с сидения, где он сейчас, кому и что именно докладывает...
На подходе к красному уголку еще издали услышали громкие голоса. В большой комнате, где стоял телевизор с большим экраном, парни орали друг на друга, Дмитрий видел красные от злости лица, выпученные глаза.
По экрану мелькали кадры с чернобородыми молодцами. Рукава закачаны, в пятнистой форме, через плечо у каждого автомат, спина прямая. Вскрикивали женщины, голос за кадром возбужденно бубнил о противоправных действиях, на которые однако нельзя отвечать другими противоправными действиями, ибо что допустимо бандитам, непозволительно стране с такой высокой культурой, которая дала Пушкина, Толстого и Достоевского...
Тарас прорычал:
– Если при мне кто-то скажет о Достоевском, убью гада.
– Не любишь Достоевского? – спросил Дмитрий шепотом.
– Да я не знаю, кто это, – огрызнулся Тарас. – Только знаю, что как только о Достоевском, так сразу же какая-то мразь, педерасты, нихренанеделанье!
Один из спецназовцев оглянулся, заорал:
– Тарас пришел!.. Тарас, скажи им!.. Да все то же: наших захватили в этой гребаной Чечне!.. Как овец взяли, повязали, только что не поимели! А может, и поимели для смеху, наши все равно не признаются!.. Троих олухов!
– Наших? – изумился Тарас. – У кого это такая вязаловка выросла?
– Да нет, наших... в смысле, русских. Простых портяночников.
Второй, в которой Дмитрий узнал Макса, бросил раздраженно:
– Сами виноваты. Они были на посту! Почему сразу стрельбу не открыли?.. Это ж не в Москве, а на границе.
Сзади послышались шаги. Валентин вошел вслед за Тарасом и Дмитрием, обменивался рукопожатиями, хлопками по спине, Дмитрий следил за ним уголком глаза. Валентин выглядит чуть более оживленным, чем по приезде, глаза лихорадочно блестят, на щеках красные пятна.
Тарас плюхнулся в кресло, ему подвинули цилиндрик пива. К удивлению спецназовцев, Тарас подвигал складками на лбу, брезгливо отодвинул. Тому, кто час назад нахлебался свежайшего, на консервированное смотреть противно.
– А что скажет новенький? – вдруг спросил кто-то.
Дмитрий узнал голос Валентина, тихий и вкрадчивый. Головы начали поворачиваться в сторону стажера, который всегда старается тихой мышкой держаться в уголке.
Тарас встрепенулся:
– А в самом деле, что думаешь ты? Кто виноват?
Дмитрий насторожился, но на него смотрели десятки пар глаз, он перевел дух, сказал медленно:
– Виноваты те, кто правят нами. А кто правит? Кого сотни лет стараются вытолкать из страны, но не получается...
– Это он о ком? – спросил кто-то.
– О жидах, – пояснил кто-то авторитетно. – Во всем виноваты жиды, это ж известно!
– Я как-то заглянул в хронологию, – продолжил Дмитрий слегка волнуясь, – там я такое увидел... В 1129-м году евреев изгнали из Англии, в 1132-м изгнали из Франции, в 1134-м – из Испании, в 1137-м – из Португалии, в 1150-м из Германии, в 1159-м – из Чехии, в 1203-м – из Сирии, в 1207-м – из Персии... Словом, куда ни глянь, отовсюду изгоняли, только из России – ни разу. Там, в этой хронологии подавалось как несправедливость к евреям, а я тогда подумал, что не могли ж все сговориться! Значит, дело не в нехороших нациях, а что-то в самих евреях не то?
Он видел как Валентин морщит лоб, наконец переспросил с недоверием:
– А ты уверен, что из Испании изгнали именно в 1134-м?
– А при чем тут точная дата? – огрызнулся Дмитрий. – Где-то в это время, я не запоминал точно. Так о-о-очень длинный столбик изгнаний из разных стран. Если очень надо, освежи. Хотя ты можешь и так знать...
Валентин насторожился:
– Это почему же?
– Да так, – ответил Дмитрий нагло. – У меня такое чувство. Расовое или национальное, как хочешь.