Сборник "Русские идут!"
Шрифт:
Перед дверью стоял массивный мужик в расшитом мундире, похожий на опереточного генерала царских времен. Да и борода у него веником до середины груди, а там толстые золотые шнуры, толщиной с цыганский кнут.
Определив, куда направляется этот невысокий худощавый человек, он сделал шажок, загородив собой дверь. Сквозь стекло было видно, как в холле по ту сторону двери с готовностью выросли еще двое, могучие, как дубы, с низкими лобиками, но одетые в костюмы чуть ли не как графья.
Лещук и Мысько сразу скользнули мимо Олейника и швейцара. Оба такие же дубки, но это наши дубки и особенно люто ненавидят себе подобных, которые пьют и едят на серебре, катаются в долларах, как сыры в масле, обвешаны бабами, а в саунах пьют дорогое пиво.
– Милиция, – буркнул Олейник швейцару. Тот, вместо того чтобы качать права, тут же отшатнулся к стене, побелел, поднял руки. Знает уже, зараза, что с новой властью шутки плохи. – Так и стой!
Качки, похоже, не успели понять, что врываются не просто подвыпившие гуляки. Олейник лишь скользнул взглядом, как Лещук показывает свой коронный удар, когда зубы вылетают веером, а Мысько торопливо ломает противнику кости, «пока можно», быстро влетел в роскошный холл.
С пистолетом наголо, напряженный, взъерошенный, он невольно остановился, потрясенный и ошеломленный роскошью обстановки. На миг показалось, что попал не то в Версаль, не то в Зимний дворец, хотя ни разу ни там, ни там не бывал. Мраморный мозаичный пол, огромный зал, люстры на высоком, как в церкви, своде – каждая побольше, чем в Большом театре, а посреди огромного, как стадион, зала – фонтан!
Когда-то в детстве его повели в ГУМ, он там был потрясен, что в магазине фонтан, да еще такой большой, так вот тот, гумовский, просто нищий недомерок рядом с этим, казиношным!
Ах, сволочи, мелькнуло в мозгу взбешенное. Здесь хоть на коне вояжируй… у них и кони явно есть, не только «мерсы» и «роллс-ройсы», а мы по пять человек в тесных комнатушках ютимся! Здесь все в золоте, все кричит о несметном богатстве владельцев, а были бы все тут такие роскошные, в то время как страна голодает, если бы мы, в милиции, работали? Работали, а не искали подработки в этих же казино?..
В зал врывались ребята в защитных костюмах, огромные и толстые из-за устаревших бронежилетов. Только у него бронекостюм улучшенной и облегченной конструкции, трофейный, настолько тонкий, что с первого взгляда не заметить под комбинезоном. И еще – ребята в масках, только он упорно ходит с открытым лицом, несмотря на приказы, не считает нужным скрывать лицо. Эти гады все еще уверены, что менты в масках лишь потому, что боятся их мести. Ха! Это все, как говорится, для более успешного следствия.
Но ему плевать на более успешное, он не будет позориться лишь для того, чтобы чуть облегчить работу следователей. Больше работать – согласен, но терять лицо – нет. Пусть все гады знают, с кем имеют дело.
– На пол! – страшно кричал Мысько. – Всем на пол!
Он мчался в цепи, но орал только он, такое дело передоверяли ему. Сержанту самурая-смертника бы играть: не голос, а истошный пронзительный визг доведенного до бешенства получеловека. Такому только дай шанс – тут же всадит в тебя все пули из автомата… Только свои знают, что на самом деле проще раздразнить гренландский ледник, чем их Мысько, но зато от его крика на пол плюхаются без звука даже самые непробиваемые быки охраны.
Прекрасно одетые господа шлепались на паркет, как падающие со стола жирные пельмени. Женщины взвизгивали, пытались прижаться к стенам, но их же собственные кавалеры грубо валили на пол, эти молодцы, спасают, а вон те красивые шлюшки остались брошеными… их самцы распластались на дубовом узорном паркете, боятся не то что шелохнуться, дышать страшно…
Мысько на бегу наступил тяжелым ботинком на вытянутые пальцы. Даже не просто на бегу, а в прыжке, чтобы услышать хруст раздавленных фаланг. За спиной донеслось сдавленное шипение, можно было бы обернуться и врезать ботинком еще и в зубы, но эту забаву придется оставить тем, кто останется их сторожить, а сейчас вперед и вверх, вверх по лестнице!
Наверх пронеслись настолько молниеносно, что трое быков с микрофонами в ушах не успели и повернуться в их сторону. А ведь с самого начала парни в масках должны были попасть в объективы следящих телекамер…
– Ложись! – страшно крикнул Олейник и тут же врезал ближайшему рукоятью револьвера в зубы.
Охранник откачнулся к стене, лицо залило кровью, красные струйки плеснули на белоснежную рубашку и дорогой костюм. Все верно, сволочь, большие бабки отрабатывать надо. Ты ведь не из пионерского отряда сюда явился, явно же служил в рядах, а то и в ВДВ бок о бок тренировался, с парашютом прыгал, но теперь продался, паскуда! Тебя надо мочить в первую очередь, чтоб другим соблазна не было…
Последние ступеньки, сдавленное дыхание, разом открылся широкий коридор, где от стены до стены и во всю длину красный ковер, на стенах портреты в массивных рамах и еще более массивные канделябры. И несколько богато украшенных и стилизованных под старину дверей.
Коридор пуст во всю длину, но возле одной дежурят сразу четверо крепких лбов. Каждый как шкаф, даже без бронежилетов чудовищно широки, всех четверых явно взяли прямо с последнего чемпионата по вольной или классической борьбе.
Олейник на бегу успел заметить их злобные взгляды, однако все четверо поглядывают друг на друга. Ага, руки все время находятся вблизи поясов. Бодигарды враждующих вожаков?
Олейник с бегущим следом Мысько одолел половину пути, когда охрана услышала топот, в его сторону начали поворачиваться головы. Сразу четыре ладони упали на пояса, он чувствовал, как пальцы смыкаются на рукоятях…
Что за нравы, мелькнула свирепая мысль. Что у них, металлодетекторы не работают? Все оружие сдается в гардероб казино. В любой стране, а в нашей так и вовсе…
– Всем на пол! – прокричал он. – Всем! А то стреляем!
Палец начал было нажимать спуск, но четверо быков поспешно плюхались на пол, закидывали сцепленные пальцы на затылки. Олейник видел, как все напряглись, сцепили зубы, готовясь к ударам. Редкий спецназовец не воспользуется случаем врезать сапогом в бок сволочи, что променяла ряды оперативной группы на лакейскую службу у богатых коммерсантов.
Олейник ногой распахнул дверь, за ним влетели Мысько и Лещук, встали справа и слева от прохода, автоматы держат под прицелом четверых мужчин. Те застыли, как статуи, руки на столе, карты вверх рубашками.