Сборник "След зомби"
Шрифт:
Под такие мысли полбутылки уговорилось мгновенно.
Зазвонил телефон. Тим пересел в кресло у стола и поднял трубку. В душе его теплилась надежда, что звонит кто-нибудь хороший, Зайцев, например. Было бы совсем неплохо узнать, как у него идут дела.
– Отделение функциональной неврологии, – сообщил Тим неразборчиво. Язык заплетался сам – Тим уже основательно перебрал.
– Ой… – удивились на том конце. – Извините. – И дали отбой.
– Это не Зайцев, – сказал Тим трубке, кладя ее на место.
Телефон зазвонил вновь. Тим вздохнул. Голос в трубке был совершенно незнакомый, а говорить с чужими Тим сейчас не хотел. Особенно ему не улыбалось выслушивать излияния какого-нибудь зомби. Хотя такие ему уже давно не звонили. В неформальных организациях, пригревших жертвы психотеррора, уже разошелся слух о том, что «хороший был мальчик этот журналист Тим Костенко, но его тоже запугал КГБ».
– Помощник триста десятого, младший сержант Костенко, – представился Тим.
– Добрый вечер, Тимофей, – раздалось в трубке. – Это вас некто Ларин беспокоит, мне ваш телефон дал Олег Зайцев…
– Молодец! – одобрительно сообщил Тим и глубоко задумался. Форма обращения «некто Ларин» указывала на то, что парень работал в известной Тиму газете. Это была фирменная манера, ее в газете использовали все. Но кто такой этот Ларин, он не вспомнил.
– Алло? – осторожно спросил абонент.
– Да, да… – раздраженно ответил Тим. – Слушайте, господин Ларин, пока не забыл… Так ты Зайца знаешь?
– Кого? – Абонент явно был обескуражен.
– Ну Зайца! Олежку Зайцева!
– Ч-черт! – сказали на том конце с выражением. – Слушайте, Тимофей, вы меня совершенно с толку сбили. Вы просто Рябцев номер два! Я же сказал – это Зайцев дал мне ваш телефон…
– Значит, с Рябцевым ты уже познакомился, – заметил Тим. Наконец-то до него дошло, кто такой этот Ларин – сокурсник Зайцева, решившийся продолжать расследование. – Ну, как там японская разведка?
– Строит козни, – в голосе Ларина зазвучала легкая настороженность.
– Отлично. Слушай, тут такое дело… В общем, я тут малость того… Но мне кажется, я его просил. А если не просил, то ты ему скажи, что я тебе сказал… Тьфу! Значит, у Олежки есть пакет с документами… ну, по интересующей тебя проблеме. Ты ему скажи, что я тебе сказал… Блин! В общем, теперь они твои. Осознал?
– Спасибо, осознал. Большое спасибо. Скажите, Тимофей, а вы в редакцию не собираетесь зайти в ближайшие дни?
– И ты не ходи, – ответил Тим несколько туманно, но, как ему показалось, всеобъемлюще.
– Почему? – мгновенно спросил Ларин.
Тим снова задумался. Мысли путались, и почему-то хотелось рассмеяться.
– Да не ходи, и все тут.
– Ну хорошо. А не в редакции мы можем встретиться?
– Не-а, – ответил Тим безмятежно.
– Тимофей, мне нужна ваша консультация.
– А я больше не практикую. Все, завязал. Ушел из журналистики совсем и навсегда.
– В неофициальном порядке. Мне очень нужна ваша помощь, Тимофей.
Тим закусил губу. С одной стороны, не помочь парню было некрасиво. С другой – с материалами Тима он будет подкован по «Программе «Зомби» целиком и полностью. А при поддержке Зайцева он в совокупности будет знать даже гораздо больше, чем Тим. Следовательно – какой смысл встречаться? Чтобы послушать, как тебе плачутся в жилетку?
Разумеется, парень не в курсе насчет Проекта. Но зачем ему такое знание? Он ведь не сенс и в поле зрения Проекта может попасть только в ранге настырного журналиста, еще одной назойливой мухи. «Нет, – подумал Тим, – не нужны мне его излияния. Он просто оказался в той же ситуации, что и я недавно. Его никто не хочет слушать, над ним смеются, и ему позарез нужна хоть одна живая душа, которая будет согласно кивать головой на россказни о «Программе». Попользуется мной мальчик, отведет душу и побежит дальше – жить. Ему-то жить разрешено, ему Проект жизнь не сломал. Ну и живи себе. Существуй».
Ларин дышал в трубку. А Тим медленно закипал. И его прорвало.
– Нет, все правильно, – сказал он с притворной мягкостью. – Все должно оставаться так, как есть. Я уже узнал, что такое полное, запредельное одиночество. Что такое цензура, обструкция коллег, все узнал. Тебя еще начальник психом выставит. Все правильно. Я это уже знаю. Теперь попробуй ты. Настало твое время…
Он положил трубку. Отключил телефон. И вдруг его охватило глубочайшее отчаяние. Он только что оттолкнул от себя человека, который фактически повторял его путь со всеми мелями, порогами и остальными неприятностями. Как отталкивал в последние месяцы всех, кто в нем нуждался. И вдруг обнаружил, что расставаться больше не с кем. Потому что Ольга рано или поздно уйдет тоже, уйдет сама. И на этом все кончится.
В голове звенела пустота и тишина. На душе было невообразимо мерзко. Тим вздохнул, допил бурую пакость из горлышка, сильно «щелкнул», распахнул окно и перевесился через подоконник наружу. Присмотрелся к движению на узкой кривой улочке, подумал и решил, что оно ему не нравится.
Почти не соображая, что делает, он обрушил на улицу энергетический удар такой мощности, генерировать которую ему раньше не случалось. Обозначил границы зоны своего влияния. Легко нашел подходящую частоту и на ней прошелся всей силой своего разума по неповоротливым мозгам водителей. Почувствовал адекватный ответ, зафиксировал частоту, слегка отстранился и принялся злорадно наблюдать.
Ничего страшного внизу не происходило. Разве что, проезжая у Тима под окнами, все машины совершали два незамысловатых маневра. Водители реагировали четко, никто не задумался, не «тормознул», ни с кем не столкнулся. Движение не нарушилось совершенно.
Только вот на участке московской улицы протяженностью в сотню метров оно вдруг стало левосторонним.
Часть IV
НЕЧЕЛОВЕК
28 апреля – 3 мая 1991 года
Воскресенье началось отвратно – снова похмельная тупость, вялость и апатия. Тим лежал в постели, обняв подушку, и размышлял, звонить или не звонить все-таки Самохину в его Институт. Теперь, когда момент принятия окончательного решения подступил вплотную, протянуть руку и снять трубку было особенно тяжело.
Некоторое время Тим, ворочаясь с боку на бок, склонялся к «звонить». Потом к «не звонить, авось пронесет». Наконец возникла подленькая мыслишка – а не подождать ли день-другой? Еще раз все обдумать, взвесить, разложить по полочкам. И тогда уж… На этой мысли Тим надолго завис. Все-таки он так и не убедил себя в том, что доверяет Самохину.