Сборник "След зомби"
Шрифт:
– А вы меня зачем пугаете?
– Допустим, я вас недооценил.
Тим вычислил еще одного «спортсмена», нагло ткнул пальцем в его сторону и небрежно спросил:
– Хотите небольшой забавный фокус?
– Не стоит, Тимофей. Право, не стоит.
– Как хотите. – Тим послал оперативнику шарик. – Правильно, не стоит. В отличие от вас я не упиваюсь своей властью над людьми. Я никогда не был и не буду слабаком, не то что ваши операторы. И садистом не буду. Просто я еще молод и иногда веду себя как мальчишка. Но это пройдет.
– Приятно это сознавать, – усмехнулся Очкарик. – Ну что, Тимофей,
Тим пренебрежительно хмыкнул. Очкарик вздохнул.
– Я также должен принести вам извинения за форму вступительного тестирования, – заявил он. – Надеюсь, вы понимаете, что это было необходимо. К нам нелегко поступить на службу. Для этого мало быть просто талантливым. Нужно еще быть очень сильным и, между прочим, независимым. Обладать высочайшими моральными качествами. Которые вы нам и продемонстрировали. Можете гордиться этим, Тимофей. И я лично очень рад за вас. Поздравляю, – Очкарик сунул Тиму руку, и тот машинально ее принял.
– В чем же будут заключаться мои служебные обязанности? – холодно поинтересовался Тим, выдергивая ладонь из цепкого холодного пожатия.
– Контроль, – коротко и емко ответил Очкарик.
– Над кем?
– Ну, сначала у вас будет три-четыре несложных объекта. Чтобы привыкнуть к аппаратуре. А там поглядим. Наши аналитики считают, что у вас блестящие перспективы. Но начинать все равно придется с самого низа лестницы. Надеюсь, это вы тоже понимаете.
– Над кем контроль? – повторил Тим.
– Над уродами и мерзавцами, друг мой. Над теми, кто представляет угрозу обществу, но не может быть локализован обычными методами. Иностранные разведчики, предатели Родины, лидеры преступных группировок, просто сумасшедшие с опасными идеями. Вы же понимаете, что есть множество страшных людей, которые творят ужасные вещи, но их нереально поймать за руку и отправить за решетку. А мы можем это сделать. Кого-то мы просто держим, не позволяя его безумию или преступным наклонностям принять угрожающие формы. А другим, наоборот, даем импульсы к незначительным преступлениям, чтобы только было, за что арестовать. И на следствии уже заставляем сознаться во всем. Это тонкая, избирательная работа, Тимофей. Конечно, вашими подопечными будут зачастую очень неприятные люди. Как правило, все они в той или иной степени сумасшедшие. Ведь в основе любого преступления – недостаточная адаптивность к обществу, не так ли? – Очкарик глянул на Тима хитрым глазом, увеличенным мощными линзами. Тим вяло кивнул. – Тимофей, неужели вы не хотите сделать наш мир чище?
– Что, «уничтожим всех уродов», да?
– В том-то и дело, Тимофей, что не «уничтожим». Признаться, в нашей организации были некогда по этому поводу разногласия. Руководители старой формации слишком привыкли сажать и расстреливать. Ну, вы понимаете… Но в последние годы, слава богу, возобладал разумный подход. А с приходом таких мастеров, как вы, Тимофей, он получит надежную опору. Я клянусь, – Очкарик прижал руку к сердцу, – что вам никого не придется уничтожать. Вы будете лечить, чинить поврежденные души, править их, если хотите. Это же ваше истинное предназначение, Тимофей. Вы именно целитель. И мы предоставим вам уникальные возможности для того, чтобы ваш талант засверкал всеми гранями. Со временем вы даже станете знамениты, я думаю. Вас узнает мир.
– Значит, не расстреливать… – протянул Тим.
– Не расстреливать, Тимофей. Ни в коем случае. Если бы расстреливать, я бы здесь с вами не сидел. Я просто не работал бы в этой структуре. Я презираю насилие не меньше вас. А видел я его и даже испытал на себе, поверьте, гораздо больше вашего.
– Что ты знаешь о насилии, ты, маленькое чмо, – пробормотал Тим печально. Он не хотел так говорить, но у него вырвалось.
– Ну знаете… – надулся Очкарик. Лицо его покраснело.
– Кто отвечал за Детей? – спросил Тим, поворачиваясь к Очкарику.
– Что? – удивился тот.
– Около десяти лет назад была проведена масштабная операция по глубокой коррекции личности. – До Тима вдруг дошло, что об этом Очкарик может и не знать. – Объектами было выбрано несколько тысяч подростков. Кто это сделал?
– Ой… – выдохнул Очкарик и скривился так, будто хлебнул бензина. Тим потер ладонью грудь. Дырка в ней все отчетливее давала о себе знать. Тим почувствовал, что злится и не может с этим совладать.
– Так что ты знаешь о насилии, маленькое чмо? – спросил он.
Очкарик сунул палец за воротник рубашки и помотал головой.
– Я не думал, что вы в курсе, – пробормотал он сдавленным голосом. – И… Понимаете, Тимофей, я даже не знаю, как вам объяснить. Наша организация не может нести за это ответственности.
– А кто же тогда?..
– КГБ, – сказал Очкарик просто. – Тимофей, вас ввели в заблуждение. Я понимаю теперь, насколько ужасным выглядел наш Проект в ваших глазах. Но поверьте, что мы здесь ни при чем. Мы сами были в шоке, в полнейшем шоке…
«Проект, – подумал Тим. – Он так и сказал – «проект». Все сходится. Это они». А вслух спросил:
– А разве вы – не «шестерка» КГБ?
– Ой, ну что вы… – Очкарик брезгливо отмахнулся. – С КГБ у нас ничего общего. «Шестерка» как раз курировала все старые разработки, и «Программу Детей» в том числе. Теперь они, слава богу, ничего подобного не могут. Мы отобрали у них все технологии. И я вам гарантирую, что никаких фашистских экспериментов в этой стране больше не будет никогда.
– Мы просто эту страну немножко почистим, – предположил Тим.
– Да, – кивнул Очкарик. – Именно так.
– Всех бандитов посадим, всех шпионов выдворим, всем диссидентам заткнем рты… – продолжал Тим.
– Вы утрируете, – насторожился Очкарик. – Диссиденты нас не интересуют. А вот что касается экстремистов… Вы еще не владеете информацией, Тимофей. Во-первых, есть группировки, которые готовятся спровоцировать массовые волнения. Во-вторых, есть террористы, да-да, самые настоящие террористы. И, в-третьих, есть просто сумасшедшие. Вы никогда не задумывались, какой процент так называемых «неформалов», всех этих политически активных, приписан к психиатрическим клиникам? Семьдесят процентов, Тимофей! Семь-де-сят!