Сборник статей и интервью 2001г. v2
Шрифт:
Президент Северной Кореи наконец-то возвратился на родину. Позади - хаос, сопровождавший этот государственный визит, остановленные элетрички, чрезвычайные меры безопасности. И неотвеченный вопрос: зачем нам все это было надо?
Часть прессы дружно объявила визит Ким Чен Ира совершенно бессмысленным или просто вредным. Поскольку либеральная интеллигенция не испытывает к северокорейскому режиму особой симпатии, то вывод был один: никакой пользы из общения с ним Россия извлечь в принципе не может. И в самом деле, с чисто экономической точки зрения Северная Корея вряд ли является для нас важным партнером, даже если учесть предполагаемые закупки оружия. С другой стороны, объяснить визит Ким Чен Ира идеологическими симпатиями Кремля тоже невозможно. Даже ярые ненавистники президента Путина должны признать, что идеологические приоритеты Москвы и Пхеньяна совершенно разные.
Некоторые журналисты высказали мысль, что Россия, общаясь с Северной Кореей, приобретает репутацию специалиста по работе с «прокаженными». Что ж, похоже, в этом и состоит для нашего руководства скромное обаяние северокорейской бюрократии.
Вопрос не в том, что может Северная Корея предложить России, а в том, что готова Россия предложить Западу.
Времена, когда Москва пыталась разыгрывать роль банановой республики, прошли. Даже в те удивительные годы, когда в Кремле искренне хотели стать банановой республикой, подобный подход был невозможен просто потому, что на Западе в него не верили, логично полагая: Россия рано или поздно все равно откажется от этого курса. Начиная с середины 90-х Российское государство пытается мучительно искать новую международную стратегию, которая, с одной стороны, устраивала бы Запад, а с другой - давала бы российской элите хоть какую-то автономную роль, хоть какие-то козыри по отношению к атлантическому «Большому брату». Проблема, однако, в том, что российская элита сама не может четко сформулировать свои международные цели, и разговоры о национальных интересах остаются на уровне риторики.
После того как администрация Буша в Вашингтоне пообещала нарушить договор о противоракетной обороне, российское руководство оказалось перед выбором: либо попытаться перехватить дипломатическую инициативу и начать (без каких-либо гарантий на успех) создавать широкий международный фронт вместе с европейскими критиками Буша, либо сторговаться с новым американским руководством, променяв отказ от своей оппозиции на какие-либо ощутимые встречные шаги со стороны американцев.
В том, какой будет избран путь, с самого начала не могло быть сомнений. После встречи в Генуе это уже заявлено почти прямым текстом. Но, увы, у Кремля и в этой игре нет почти никаких козырей. Ведь нарушить договор американцы могут и в одностороннем порядке.
Москва должна предложить Вашингтону что-то еще, кроме готовности публично согласиться с действиями, которые президент США в любом случае собирается предпринять. В экономическом плане России предложить нечего не потому, что у нас ничего нет, а потому, что все возможные уступки уже давно сделаны, все двери давно открыты. Если инвестиции США в России малы по сравнению, скажем, с западноевропейскими, то это уже проблема американцев. На уровне дипломатии Россия настолько мало участвует в решении серьезных международных вопросов, что здесь предложить тоже нечего. В таких условиях Северная Корея становится настоящей находкой. Москва заигрывает с Северной Кореей не потому, что ей нужна Северная Корея, а потому, что ей отчаянно нужно что-то предложить Западу.
Роль посредника между Западом и «государствами-изгоями» как-то сама собой напрашивается. Причем выбор ограничен. Ливия постепенно выходит из изоляции, ее уже почти не упоминают в списке «злодеев». Что касается Кубы, то режиму Фиделя Кастро Москва не особенно нужна. Куба изолирована не от Запада, а от США. Испанские и французские компании там успешно работают, дипломатические связи с Латинской Америкой развиваются, а левые интеллектуалы в самой Америке всегда могут справедливо указать, что режим Кастро - это не только нарушения прав человека, но и реальные достижения в области образования или здравоохранения. Короче, если Кастро понадобятся посредники, он найдет их и помимо Кремля.
Остаются Ирак и Северная Корея. Причем Северная Корея предпочтительнее, поскольку Вашингтон именно на ее ракетную программу ссылается для обоснования собственных военных экспериментов. Если бы «государств-изгоев» не существовало, их следовало бы выдумать. Вообще-то, Вашингтону вовсе не нужны уступки со стороны северокорейского режима: ведь эти уступки грозили бы сорвать все усилия Буша по наращиванию военных программ. Еще большей катастрофой для Вашингтона стал бы крах Северной Кореи: новую гонку вооружений пришлось бы отложить. Но именно поэтому в Вашингтоне просто обязаны согласиться, что Россия, выступая посредником между «цивилизованным миром» и «страшным президентом Кимом», предлагает невероятно важную и ценную услугу. Посредничество это ничего не даст, но отказаться от него значило бы отрицать значение северокорейской угрозы.
В общем, Москва и Вашингтон нашли своего героя. Все будут счастливы. Белый дом будет создавать новое оружие, Кремль - наращивать посреднические усилия, а президент Ким - кататься по просторам Сибири.
ИММИГРАНТЫ НА ОБОЧИНЕ
К нам едут из Африки, Вьетнама, Китая. Это должно бы радовать: значит, на земле полно мест, где жизнь еще тяжелее, - но…
У обочины подмосковной дороги копались трое рабочих в привычных оранжевых жилетах. Они медленно ковырялись в земле под палящим летним солнцем. Картина была бы вполне привычной, если бы не одно обстоятельство: все трое рабочих были неграми.
К ужасу блюстителей расовой чистоты, Россия становится все более пестрой. Как и любая империя, вместе с воспоминаниями о былом величии она получает в наследство и человеческий капитал, который далеко не все готовы принять. После похода в Афганистан у нас появилось множество беженцев из этой страны. Беженцы и переселенцы продолжают прибывать. Из Таджикистана, Вьетнама, Китая, Африки. И в принципе это должно было бы наполнить нас оптимизмом. Значит, наша страна чем-то привлекательна. Значит, на земле полно мест, где жизнь еще тяжелее. Включая быстро развивающиеся Вьетнам с Китаем.
Увы, патриотическую общественность волнует лишь одно: сохранится ли в стране преобладание русских? В каждом новоприбывшем видят они лишь угрозу территориальной целостности государства. В каждом мусульманине - террориста. В каждом китайце - потенциального завоевателя. Недавно на страницах «Московского комсомольца» мне попалась статья, где автор рассказывал, как противно ему ходить по столичным рынкам и видеть инородцев, «курлыкающих» на своем языке. Самое удивительное в статье, однако, было не это, а фамилия автора - Юлия Калинина. Да, та самая Юлия Калинина, которая писала блестящие репортажи из Чечни. Дело, впрочем, не в Калининой. Видно, мода меняется. С некоторых пор быть немного фашистом стало считаться среди образованной публики хорошим тоном.
Казалось бы, для беспокойства нет никаких оснований. Этнические русские составляют огромное большинство населения страны. Но националистическая печать уже бьет тревогу: китайцы идут, мусульмане наступают! А главное, рождаемость «инородцев» выше, чем у русских.
Демографический кризис в России - реальность. Но в том-то и дело, что единственным реальным ответом общества является не закрытие границ, не притеснение «граждан нетитульной нации», а наоборот, поощрение иммиграции. При том, разумеется, условии, что новоприбывшим создаются условия для того, чтобы почувствовать привязанность к своему новому дому. Россия никогда не была этнически однородной. Уже к XVII веку основу московской аристократии составляли знатные татары, принявшие православие. Многочисленные угрофинские и тюркские племена вливались в господствующий народ и порой растворялись в нем без следа. Русский язык и культура сами по себе достаточно сильны, чтобы быть притягательными для всякого, кто соприкоснулся с ними.