Сборник статей и интервью 2009г (v1.15)
Шрифт:
Увы, проблема не в баранах и не в тюленях, а именно в людях. Почему готовность чиновников разработать закон о защите малолетних тюленей сочетается с нежеланием таких же чиновников принять меры для наказания алтайских браконьеров? Не потому ли, что чиновники-охотники гораздо ближе своим столичным собратьям, чем охотники-северяне? Первые - свои, социально близкие, зачастую даже лично знакомые. А люди с Севера, которые рискуют остаться без заработка, кто их видел, что мы о них знаем?
Защита тюленей не затрагивает интересов бюрократии, она позволяет продемонстрировать экологическую политкорректность. И даже если решение останется на бумаге, а реальных мер для прекращения промысла бельков принято не будет, масштабы его, скорее всего, сократятся,
И почему-то мне кажется, что браконьеров с Севера преследовать будут куда более жестко, чем браконьеров с Алтая. Вряд ли милиция и прокуратура будут выгораживать людей, заподозренных в нападении на тюленей. Ведь у них нет ни связей в правительстве, ни вертолетов.
Любое решение правительства, направленное на улучшение экологической ситуации в стране, надо, конечно, поддерживать. И российскую власть можно поздравить с тем, что она, какими бы соображениями ни руководствовалась, но сделала шаг в верном направлении. Даже если единственный смысл произошедшего состоял в том, чтобы порадовать западную общественность, это тоже можно считать прогрессом. Жаль только, что прогресс у нас развивается как-то выборочно. С точки зрения тюленей, российская власть, несомненно, совершила правильный и принципиальный поступок. Теперь остается ждать, что что-нибудь хорошее сделают и для людей.
Специально для «Евразийского Дома»
СВЕТ В ТУННЕЛЕ
Оптимизм временной стабилизации грозит обернуться новым потоком плохих новостей. Эффект осенне-зимнего антикризисного пакета будет исчерпан, скорее всего, уже к концу весны. Тогда и начнется самое интересное.
Помню, в каком-то советском учебнике истории была глава, озаглавленная: «Временная и частичная стабилизация капитализма». Ясное дело, если советская идеология и готова была признать, что капитализм стабилизировался, то лишь «временно» и «частично». А с другой стороны, что может быть на этом свете постоянного. Полная и окончательная стабилизация достигается только на кладбище.
«Журналисты тут же припомнили Бернанке, что он уже несколько раз делал оптимистические прогнозы»Формула относительно «временной и частичной стабилизации» неожиданно пришла мне на ум, когда я просматривал очередные отчеты о положении дел в американской экономике. В середине марта биржевые индексы впервые, хоть и несколько неуверенно, пошли вверх, потребительская активность оживилась. Некоторые компании впервые за много месяцев получили прибыль. А кто-то даже отказывается от получения очередных правительственных кредитов. Следуя примеру южных соседей, некоторые канадские банки тоже сообщили, что не нуждаются в государственных деньгах. Отказываются, конечно, не потому, что заботятся об экономии общественных средств, а потому что рано или поздно за правительственную помощь придется расплачиваться. Либо возвращать деньги, либо отдавать акции.
Одновременно пришли сообщения о растущем спросе на металл и некоторые другие виды сырья. Правда, речь идет не столько об оживлении производства, сколько о том, что реализуются складские запасы. Несколько выросло жилищное строительство, хотя вроде бы особых причин для роста нет. Цена на нефть, опять же, держится устойчиво на уровне 40 долларов за баррель, так что лидеры ОПЕК решили больше производство не сокращать. Меры по сокращению производства для самих экспортеров весьма болезненны. Цена может и не повыситься, а прибыль в любом случае уменьшится. Но даже если цена подрастет, сокращение прибыли от уменьшения объемов продаж оказывается почти всегда большим, чем дополнительные поступления за счет роста цен. И самое неприятное: ОПЕК борется за поддержание цены, сокращая производство, а освобождающееся место на рынке заполняют страны, не входящие в картель. Россия, например.
Между тем цена держится безо всяких специальных усилий. А Бен Бернанке, руководитель Федеральной резервной системы США, вообще пообещал, что к концу года рецессия закончится. Мол, худшее позади. Правда, к меду, как положено, подмешено было некоторое количество дегтя, причем не ложка на бочку, а, пожалуй, в пропорции 50 на 50. Бернанке признался, что его ведомство вынуждено теперь «печатать больше долларов». Конец рецессии еще только обещают, а бумажные деньги печатают уже сегодня, так что ждите инфляции. Валютные биржи отреагировали на признание Бернанке понижением курса американского доллара. Что, возможно, вполне соответствовало его намерениям - чем дешевле доллар, тем выше конкурентоспособность американских предприятий.
Журналисты тут же припомнили Бернанке, что он уже несколько раз делал оптимистические прогнозы. Сначала утверждал, что серьезный кризис экономике США не грозит, а потом с уверенностью обещал, что спад закончится не позднее декабря 2008 года. Так что словам главного федерального банкира давно уже не верят. Но все равно приятнее слушать хорошие новости, чем плохие.
Американская пресса связывает улучшение ситуации с деятельностью нового президента. Не то чтобы Барак Обама чего-то конкретного добился. И все же психологическая обстановка в стране улучшилась. Любимое слово нынешнего американского лидера - «доверие» (confidence). И он, похоже, действительно создает вокруг себя и своей администрации атмосферу доверия. Люди стараются, трудятся в своих кабинетах днем и ночью. Вроде бы верят в то, что говорят, да и слово держат. Обещал же Обама вывести войска из Ирака - и уже приступает к этому. Поэтапно, конечно, но выводит. Правда, параллельно войска наращиваются в Афганистане, но и об этом Обама во время избирательной кампании честно предупреждал.
Появление в Белом доме президента, который не обманывает избирателя или, по крайней мере, не врет ему нагло, само по себе уже оказывается в США чем-то вроде сенсации. Настолько, что начинает выступать в качестве фактора социально-экономической жизни. Настроение людей улучшилось, оптимизм отразился на потребительской активности. Бизнес тоже испытывает к администрации доверие. Ничего особенно неприятного для корпораций президент пока не делает, налоги не повышает, помощь раздает активно. Можно только радоваться.
Увы, позитивному настрою американского общества не суждено было длиться долго. Психологический климат резко изменился, когда живущая за счет государственной поддержки страховая группа AIG объявила сумму бонусов, предназначенных для выплаты своим топ-менеджерам. Выяснилось, что господа, которые не только довели до банкротства собственную компанию, но и нанесли впечатляющий ущерб американской и мировой экономике, в качестве вознаграждения за свои труды получат скромную премию в размере 165 миллионов долларов. И еще примерно 300 миллионов долларов выделено на другие, не менее скандальные платежи. Что особенно неприятно, все эти деньги будут выплачены за счет американского налогоплательщика, поскольку своих у AIG давно уже нет. Правительство выделяет огромные средства для спасения компании от банкротства, и вот куда идут деньги.
В то время как миллионы американцев теряют не только работу, но и свои дома и прочее имущество, приобретенное в долг, корпоративная элита не желает поступиться ни центом. Это уже не просто пир во время чумы, а пир за счет зачумленных.
Скандал разразился нешуточный, первые лица в Вашингтоне, будь то сам Обама, Бернанке или главный финансист администрации Ларри Соммерс, дружно клеймили позором жадных капиталистов, но одновременно разводили руками с выражением полной беспомощности. Бонусы прописаны в контрактах, а США, как объяснил Соммерс, - это страна, где соблюдают законы. Раз контракт был - еще до начала кризиса - подписан, он должен выполняться.