Сборник статей, материалов и документов - Был ли Сталин агентом охранки

Фельштинский Юрий Георгиевич

подпись "К. Ст. " появилась в "Социал-демократе" 25 мая 1910

года. "Правда" опубликовала также статью с продолжениями

в трех номерах -- 19, 24 и 25 октября 1912 года.

По словам Аронсона, Охранка называла своих осведо

мителей "секретными сотрудниками", а не "агентами", т. е.

тем термином, который используется в письме Еремина. В до

несении от 20 августа 1913 года, направленном из департа

мента полиции генерал-губернатору Финляндии относительно

предотвращения контрабанды оружия (документ можно про

верить), говорится следующее: "В связи с обнаружением и сле

жением за контрабандой в распоряжение офицера было

придано 20 секретных агентов".

"Сталин подается как член Центрального комитета пар

тии, не уточняя какой партии", -- отмечает Аронсон. Отчасти

верно, но на документе есть запись "по С-Д. " (по социал-де

мократам). Кроме того, сама фамилия Сталина и известная

принадлежность к партии помогли бы определить Централь

ный комитет.

Документ, заявляет Аронсон, "был якобы послан в Ени

сейское отделение Охранки. Есть все основания, однако, счи

тать, что Охранка не имела отделения в Енисейске". Какие

на этот счет есть факты?

25 апреля газета Аронсона "Новое русское слово" опубликовала письмо вышеупомянутого Михайловского. В письме говорилось: "В городе Енисейске было Охранное отделение. Оно ведало делами нескольких уездов в бассейне реки Енисей".

30 апреля "Новое русское слово" поместило письмо В. И. Максимовича, заявившего:

"Енисейский уезд и прилегающий к нему Туруханский край были местом ссылки в административном порядке. Для распределения и наблюдения за ссыльным элементом в гор. Енисейске существовало Охранное отделение, во главе которого стоял ротмистр Железняков (ему адресовано письмо Ере

мина.
– - И. Л. ). С ним я был лично знаком в продолжение нескольких лет. Последний раз я видел его в начале 1914 г. Дальнейшая судьба его мне неизвестна".

В одном из больших городов Канады живет сегодня бывший высший офицер Охранки В. С, служивший в 1912--1913 гг. в Енисейской губернии. Цитирую по его многочисленным письменным свидетельствам, находящимся в моем распоряжении: "В существовавшем Енисейском Охранном отделении было два штаба, возглавлявшихся жандармскими капитанами, и располагавшихся в Енисейске, а также в Красноярске, где я служил в 1912 и 1913 годах... Лично мне известные местные секции Охранного отделения находились в Ашхабаде, Красноярске, Енисейске, Никольск-Уссурийске. Они состояли из одного офицера в ранге капитана и одного чиновника. Эти небольшие отделения были введены недавно... Я знал всех офицеров жандармерии Енисейской губернии 1912--13 гг. персонально и поддерживал постоянную связь с ними... "

Мой корреспондент известен многим как человек с хорошей репутацией, и он готов представить свое конфиденциальное свидетельство любому беспристрастному расследованию.

Последним авторитетом Аронсона является А. Байкалов, который спешно направил из Лондона в "Новое русское слово" материал, даже не ознакомившись со статьями в журнале "Лайф", а основав этот материал на информации, полученной из Нью-Йорка из вторых рук. Его и цитирует Аронсон. Байкалов, в частности, категорически заявил, что "в г. Енисейске никакой Охранки никогда не было".

Обратимся теперь к Борису Николаевскому, хорошо известному читателям "Нью лидера", который также сомневается в подлинности документа Еремина. Находившийся в ссылке в Сибири Николаевский прибыл в Енисейск через пару дней после падения царского режима и был немедленно избран председателем Комитета общественной безопасности. Когда я сказал ему, что узнал о том, что жандармский полковник Руссиянов привез в Китай письмо Еремина из архивов сибирской Охранки, Николаевский заявил:

"Отчего же, я лично подписывал приказ на арест полковника Руссиянова в Енисейске по просьбе городского головы. Когда его пришли арестовывать, то застали его за сжиганием дел у себя в кабинете". На мое замечание: "Значит, в Енисейске было отделение Охранки!", г-н Николаевский ответил: "Там был своего рода Охранный пост, но мне кажется, он не назывался отделением".

Аронсон, вероятно, может стыковать это с огульным утверждением Байкалова. Но как он может объяснить то, что не процитировал заявление Байкалова из той же статьи, в которой говорилось: "Если Сталин не был постоянным и плат

ным агентом Охранки, он несомненно был время от времени осведомителем этого учреждения".

8. Самым весомым аргументом в арсенале Аронсона явилось указание на томе седьмом "Падения царского режима", где сказано, что Еремин был шефом финской полицейской администрации начиная с 11 июня 1913 года, т. е. за месяц до того, как якобы был написал этот документ. Каким образом, однако, Аронсон не смог обнаружить в пятом томе того же издания на стр. 94--97 памятную записку агента-провокатора Екатерины Шорниковой, утверждавшей, что она 20 июня приходила к помощнику директора Еремину, который дал ей 50 рублей?1 Дело в том, что 11 июня было датой назначения Еремина. Между назначением на должность и занятием нового поста в другом городе проходило много времени.

Но это только начало истории. 10 июня этого года "Новое русское слово" опубликовало пространную корреспонденцию бывшего чиновника русского департамента полиции Николая Веселаго, сейчас живущего в Лос-Анджелесе, который выразил сомнения относительно письма Еремина. Веселаго, однако, добавил:

"Полковник Еремин был потом произведен в генерал-майоры и был начальником Финляндского жандармского управления, но в пятницу 12 июля 1913 года он еще находился в Особом отделе Департамента полиции. Это время связано с одним моим личным делом, а потому память мне в этом изменить не может".

Почему Аронсон опускает любое упоминание об этом? И почему он также избегает ссылаться как-нибудь на мой ответ в "Новом русском слове" после того, как он впервые использовал свое открытие в этой газете 20 мая? В своем сообщении я сослался на частное письмо от 14 июля 1949 года бывшего царского полицейского чиновника генерала Спиридовича его старинному знакомому2. В этом письме он объяснил, что Ере

1 И. Дон Левин ошибается, причем эта ошибка, отчасти, вызвана путаным

русским текстом, в котором не разобрался Дон Левин. В документе написано

следующее: "До 13 числа товарища министра не было в С.
– Петербурге, а

потому я пошла в департамент, где меня принял заведующий особым отделом

полковник Еремин со своим помощником. Я объяснила свое положение, что

у меня нет средств, и просила доложить обо мне директору [... ]. Полковник

Еремин сказал, что директора нет в департаменте, обещал обо мне доложить

и дал 25 рублей. После я несколько раз просила свидания с директором через

помощника полковника Еремина, так как последнего не было. Он просил