Сборник статей

Сударкин Андрей Вадимович

empty-line/>

Как поссорились Иван Иванович с Иваном Ивановичем

Пройдет немного времени, и период позднего СССР станет такой же легендой, как и самое его начало. Я-то еще хорошо все это помню, ибо половину своей жизни прожил при советской власти. Обучаясь в Ярославском университете, я живьем увидел представителей разных национальностей Советского Союза, о которых раньше знал лишь понаслышке. Были у нас студенты-таджики, узбеки, чеченцы, ингуши, греки. Я уж не ведаю, как хорошо владели они своими национальными языками, но по-русски они говорили точно также как и мы, коренные русские Ярославля, без каких-либо следов акцента. Чувствовалось в этих люди не то чтобы явная враждебность, но некое затаенное напряжение, каковое они, впрочем, особенно не афишировали. Студентов-украинцев почти не было – видимо провинциальный университет для них был не престижен. Зато в московских вузах украинцев было довольно много. Разговаривали они также без акцента, но некие особенности выговора ощущались. Зато жители Прикарпатья изъяснялись с явным акцентом, неожиданно мягким, не таким, каким мы обычно представляем украинский выговор. Один

мой знакомый украинец, учившийся в Москве, а ныне благополучно проживающий в Ярославле, утверждает, что еще тогда имелись определенные антиукраинские настроения. Не знаю, не знаю, но в провинции я ничего подобного не замечал, хотя хохлы у нас традиционно считались людьми хитрыми с руками весьма загребущими. Впрочем, особого озлобления все это не вызывало. У этого же знакомого украинца я узнал, что русское имя Иван не имеет в украинском языке какого-то особенного произношения. Иван везде Иван.

Блогер Дмитрий Галковский в одном из своих постов как-то вспомнил широко известный рассказ Николая Васильевича Гоголя «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Галковский утверждает, что Гоголь, человек русской культуры, в своем рассказе насмехается над украинцами и вообще всем украинским. Это, пожалуй, явный перебор. В те времена вопрос вообще не стоял в данной плоскости, да и слова «Украина» в ходу не было, но «Малороссия». Гоголь, конечно, насмехался совсем не над этим. Просто, когда Украина окончательно вошла в состав Российской империи (за исключения небольшого куска, оставленного австрийцам), обнаружилось, что местное дворянство имеет преимущественно польское происхождение. В период польского владычества, жалкие останки коренного привилегированного сословия беспощадно гнобились, что и подтверждает печальная история Богдана Хмельницкого и его семьи. Необходимо срочно было либо ввезти русское дворянство из Центральной России, либо сфабриковать его на месте. Таким образом, явились вдруг разнообразные Иваны Ивановичи и Иваны Никифоровичи, скорее всего потомки каких-нибудь местных мелких разбойников, происхождение каковых явным образом просвечивает даже сквозь добротную бекешу Ивана Ивановича.

Все это никакого отношения к делу не имеет. Нам гораздо интереснее: каким образом Иван Иванович и Иван Никифорович меж собой изъясняются. А изъясняются они на вполне правильном литературном русском языке, но с небольшим добавлением польских слов. Особенно в этом плане показательны кляузы, которые новоявленные противники написали друг на друга. И тут Гоголь ничего не выдумывает. Он не скрывает и того факта, что простой народ использует в разговорах малороссийский диалект. Самое главное, что такая ситуация не является уникальной малороссийской, но повсеместной. По всей России дворяне и крестьяне фактически разговаривали на разных языках так, что не всегда могли и понять друг друга. И дело тут не в том, что дворяне разговаривали меж собой на французском языке, ибо далеко не все и даже не большинство им свободно владели. Скорее уж было принято имитировать знание французского, и именно об этом писал Грибоедов: «…царствует смешенье языков, французского с нижегородским». Дворяне использовали русский литературный язык практически в том же самом виде, в котором используем его мы. Только ныне «великий и могучий» сильно загажен дурным сленгом. Во-первых, их так обучали в привилегированных учебных заведениях, куда представителям прочих сословий путь был закрыт. Во-вторых, и это более важно, то, что мы обычно называем русским литературным языком, было в первую голову языком делопроизводства. То есть в многочисленных присутственных местах целая армия чиновников именно на этом языке составляла всевозможные деловые бумаги. Крестьяне вообще почти поголовно были неграмотными и изъяснялись на многочисленных региональных диалектах. Было таких диалектов в России великое множество, в их составе вполне могли оказаться пережитки древних племенных языков. В настоящее время от этих диалектов почти не осталось никакого следа, и мы даже сейчас представить не можем всего их многообразия. Ситуация стала меняться в конце девятнадцатого века – начале двадцатого, когда правительство озаботилось народным образованием. В школах нового типа обучение, разумеется, велось на русском литературном языке. Большевики радикально переломили ситуацию, введя всеобщее и обязательное среднее образование. В советской школе обучение опять же велось на русском литературном языке, и изучалась классическая русская литература девятнадцатого века. Но вот какого рожна советская власть поддержала маловразумительный «украинский народ» и признала изобретенный всякими враждебными шаромыжниками «украинский язык»?! Ведь в его основе находится всего лишь местный диалект простонародья! Следует заметить, что движение это началось не в советское время, а ранее. Поляки никак не могли забыть свое самостоятельное и сильное государство. Они не могли предложить украинцам объединится и совместно отложиться от России, ибо польское владычество оставило по себе весьма печальное воспоминание. Тогда они принялись всячески раздувать полупотухшие угли местного сепаратизма. В частности, польские «специалисты» сфабриковали на основе малороссийских диалектов (их, вероятно, было несколько) с некоторым добавлением польской грамматики «украинский литературный язык». Опять же возникает резонный вопрос: почему этот процесс произошел так гладко именно в Малороссии? Ведь даже явно не боярского рода Иван Иванович, вздумай кто с ним заговорить на «украинском языке», счел бы ниже своего достоинство даже плюнуть под ноги собеседнику. Самое любопытное, что создатели «национального» языка несколько сблизили его с русским литературным по сравнению с первоначальными диалектами в качестве некоторого языкового компромисса.

Местность вокруг Киева сильно запустела после монгольского нашествия. Европейские путешественники, посетившие регион в этот период, писали, что живых совсем не видно, всюду лежат кости погибших местных жителей, которых некому было хоронить. Монголы двигались подобно бульдозеру, срезая плодородный слой начисто, гоня перед собой целые народы. Половцы так добежали аж до Венгрии. Единая монгольская держава быстро распалась, но ее величие частично унаследовала Золотая Орда. В то же время усилилось Великое Литовское княжество, оттягавшее воспользовавшись случаем, немало исконных русских земель. Фактически

значительная часть современной Украины стала полем битвы ордынцев и литовцев, что также не способствовало умножению населения. Тут уж следует отдать должное литовцам: с ордынцами они воевали успешно и в битве при Синих Водах (территория современной Украины) наголову разбили неприятеля, взяли под свою руку город Киев с окрестностями.

Как уже было сказано выше, местность эта сильно запустела. Каким образом восстанавливалось население? Кто-то пришел с монголами – тюркский тип просматривается у некоторой части современных украинцев довольно явственно. Кто-то пришел с литовцами. Пришло немалое число жителей Прикарпатья. В определенном смысле они имели на то право, ибо одни из немногих сумели оказать монголам какое-никакое сопротивление. Наконец, уцелела и некоторая часть домонгольского населения. Вообще, Киевское княжество формально существовало значительное время и после Батыя, пока Казимир Ягеллон фактически не ликвидировал его, прислав наместника. Но таки значительная часть современных украинцев имеет к Киевской Руси весьма сомнительное отношение. По сути, они окончательно русскими себя никогда не ощущали, поэтому польская агитация легла на весьма благодатную почву. Позднее в деле становления украинского сепаратизма плодотворно поучаствовали немцы и еще более плодотворно – руководство Советского Союза. Ныне процесс взяли под свою крепкую руку американцы.

Из всего выше написанного следуют довольно банальные выводы, каковы многие уже и сделали. Во-первых, на значительной части современной Украины мы получили второе издание Польши, причем куда более зловонючее, чем оригинал. Над поляками в Европе девятнадцатого века насмехались, считали их неудачниками. Однако к чести поляков можно сказать, что особенным желанием поедать дерьмо они никогда не отличались. Поделать же тут уже ничего нельзя. Опоздали!

Во-вторых, отдавать одичавшим украм регионы, населенные без всяких кавычек русскими, нельзя ни под каким предлогом, ибо они неизбежно будут зачищены с неимоверной жестокостью. Если Путин доведет процесс сдачи до конца, а он, похоже, уже готов, то войдет в мировую историю, как новоявленный Каин. Еще раз повторяю: никакие аргументы за сдачу не принимаются. Необходима полноценная войсковая операция. Даже если она будет стоить немалых жертв. Воевать с русскими украинцы все едино будут! Вопрос только в том: в каком состоянии они начнут эту войну?

Нормальному человеку трудно понять – на что, собственно, рассчитывают украинцы. Может быть, они хотят наняться в надсмотрщики за русскими крепостными после окончательного поражения России? Едва ли это будет так. Главная их ошибка: нация не может образоваться путем оголтелой ненависти ко всему, что не соответствует собственным лекалам, также до конца еще не сформировавшимся. Скорее всего, если Россия распадется, Украина как и встарь будет поделена между турками и поляками. Придется гордым украм в качестве гостиничных служек таскать за белыми людьми, отдыхающими на турецких курортах, сумки в зубах. Однако, препятствовать национальному укреплению в киевском регионе не стоит. Эти места русскими уже никогда не будут. Ну разве что вытравить все местное население, что ныне считается не гуманным. Пусть себе развлекаются, но чужое вернут.

Великая беда в том, что мы предложить чего-нибудь украинцам взамен национального психоза никак не можем. Читаю я ныне статьи Алексея Кунгурова, и хотя он, в общем и целом, мне мало симпатичен, но некоторые его тезисы становятся для меня вдруг привлекательными. Общество, в котором Кунгуров является одним из самых здравомыслящих, таки глубоко больно. Если все будет продолжаться в подобном духе, то, в конце концов, образуется нечто эдакое, на полюсах которого сгрудятся невероятные монстры, а посредине будет колебаться зыбкая масса человекоподобных существ, не каждый раз способных вспомнить свою половую принадлежность и не уверенных, где у них находится лицо: сверху или снизу. Тогда нас и крепостными никто не возьмет. Просто, как в старом анекдоте, засыплют дустом, а на освободившемся пространстве организуют гигантский полигон для вывоза мусора.

Вопли и стоны сиречь Sturm und Drang

Владимир Познер на «голубом глазу» обратил внимание властей предержащих на так называемый «комитет 25 января». Публично донес, короче. При этом и Познер прекрасно понимает, что донес, и публика понимает, что донес. А зачем? Практического смысла в таком доносе нет ни грамма, ибо власти и так прислеживают за ситуацией, да и технических возможностей у них на то гораздо более. К тому же, комитетчики вели себя весьма осторожно – в индивидуальном порядке они высказывались порой куда как резче. Может быть, у Познера были те же самые побуждения, как у очень своеобразных личностей, выходящих на публику, снимающих штаны и показывающих собравшимся свои самые сокрытые места, получающих удовольствие то есть. При этом публику откровенно тошнит, от чего и эксгибиционисты, и Познер получают еще больше удовольствия. А может таки Познер обратил внимание из патриотических соображений. Может быть, он свой долг по защите отечества мнит в том, дабы очистить его просторы от всяких Калашниковых, Лимоновых, Несмиянов там. Или вспомним любителей пить баварское пиво в обнимку с немецкими оккупационными властями. Может быть, они родину представляют только в комплекте с пивом и оккупантами, а по-другому никак. Может быть, они видят свое сильное и свободное отечество таким образом: идут по New-Arbat Познер, Гозман, Венедиктов, свободно идут, уверенно, с чувством долга, а у входа в общественный сортир им Максим Калашников кланяется, в руках кусок мыла держит и гигиенические салфетки. В конце концов, может быть и вши имеют представление о патриотизме, может им по русской коже ползать комфортней всего!

Не так давно наш Несменяемый назвал патриотизм «единственной национальной идеей». Спорить с этим действительно трудно, хотя и можно. Можно, подобно Дмитрию Быкову, считать каждого живущего в России патриотом по определению. Де мол не был бы патриотом, так уехал бы, а не жил бы себе, не платил бы налогов, власти бы дразнил из-за бугра, ренегат! Вот только всплывает вопрос: чего ехать-то, коль и так жирно, а в Германии-то и бухгалтером на мыловаренную фабрику не возьмут? Чем поступился Познер, ради своего патриотического обращения внимания на? Ну, разве что своим честным именем, так у него ничего подобного отродясь не было!