Брожу в стенах монастыря,Безрадостный и темный инок.Чуть брежжит бледная заря,-Слежу мелькания снежинок.Ах, ночь длинна, заря бледнаНа нашем севере угрюмом.У занесенного окнаУпорным предаюся думам.Один и тот же снег – белейНетронутой и вечной ризы.И вечно бледный воск свечей,И убеленные карнизы.Мне странен холод здешних стенИ непонятна жизни бедность.Меня пугает сонный пленИ братий мертвенная бледность.Заря
бледна и ночь долга,Как ряд заутрень и обеден.Ах, сам я бледен, как снега,В упорной думе сердцем беден…
11 июня 1902, с. Шахматово
«Я и молод, и свеж, и влюблен…»
Я и молод, и свеж, и влюблен,Я в тревоге, в тоске и в мольбе,Зеленею, таинственный клен,Неизменно склоненный к тебе.Теплый ветер пройдет по листам –Задрожат от молитвы стволы,На лице, обращенном к звездам,-Ароматные слезы хвалы.Ты придешь под широкий шатерВ эти бледные сонные дниЗаглядеться на милый убор,Размечтаться в зеленой тени.Ты одна, влюблена и со мной,Нашепчу я таинственный сон.И до ночи – с тоскою, с тобой,Я с тобой, зеленеющий клен.
31 июля 1902
«Свет в окошке шатался…»
Свет в окошке шатался,В полумраке – один –У подъезда шепталсяС темнотой арлекин.Был окутанный мглоюБело-красный нарядНаверху – за стеною –Шутовской маскарад.Там лицо укрывалиВ разноцветную ложь.Но в руке узнавалиНеизбежную дрожь.Он – мечом деревяннымНачертал письмена.Восхищенная странным,Потуплялась Она.Восхищенью не веря,С темнотою – один –У задумчивой двериХохотал арлекин.
6 августа 1902
«Золотистою долиной…»
Золотистою долинойТы уходишь, нем и дик.Тает в небе журавлиныйУдаляющийся крик.Замер, кажется, в зенитеГрустный голос, долгий звук.Бесконечно тянет нитиТоржествующий паук.Сквозь прозрачные волокнаСолнце, света не тая,Праздно бьет в слепые окнаОпустелого жилья.За нарядные одеждыОсень солнцу отдалаУлетевшие надеждыВдохновенного тепла.
29 августа 1902
«Я вышел в ночь – узнать, понять…»
Я вышел в ночь – узнать, понятьДалекий шорох, близкий ропот,Несуществующих принять,Поверить в мнимый конский топот.Дорога, под луной бела,Казалось, полнилась шагами.Там только чья-то тень брелаИ опустилась за холмами.И слушал я – и услыхал:Среди дрожащих лунных пятенДалёко, звонко конь скакал,И легкий посвист был понятен.Но здесь, и дальше – ровный звук,И сердце медленно боролось,О, как понять, откуда стук,Откуда будет слышен голос?И вот, слышнее звон копыт,И белый конь ко мне несется…И стало ясно, кто молчитИ на пустом седле смеется.Я вышел в ночь – узнать, понятьДалекий шорох, близкий ропот,Несуществующих принять,Поверить в мнимый конский топот.
6 сентября 1902, С.-Петербург
Экклесиаст
Благословляя свет и теньИ веселясь игрою лирной,Смотри туда – в хаос безмирный,Куда склоняется твой день.Цела серебряная цепь,Твои наполнены кувшины,Миндаль цветет на дне долины,И влажным зноем дышит степь.Идешь ты к дому на горах,Полдневным солнцем залитая;Идешь – повязка золотаяВ смолистых тонет волосах.Зачахли каперса цветы,И вот – кузнечик тяжелеет,И на дороге ужас веет,И помрачились высоты.Молоть устали жернова.Вегут испуганные стражи,И всех объемлет призрак вражий,И долу гнутся дерева.Всё диким страхом смятено.Столпились в кучу люди, звери.И тщетно замыкают двериДосель смотревшие в окно.
24 сентября 1902
«Явился он на стройном бале…»
Явился он на стройном балеВ блестяще сомкнутом кругу.Огни зловещие мигали,И взор описывал дугу.Всю ночь кружились в шумном танце,Всю ночь у стен сжимался круг.И на заре – в оконном глянцеБесшумный появился друг.Он встал и поднял взор совиный,И смотрит – пристальный – один,Куда за бледной КоломбинойБежал звенящий Арлекин.А там – в углу – под образами,В толпе, мятущейся пестро,Вращая детскими глазами,Дрожит обманутый Пьеро.
7 октября 1902
«Свобода смотрит в синеву…»
Свобода смотрит в синеву.Окно открыто. Воздух резок.За желто-красную листвуУходит месяца отрезок.Он будет ночью – светлый серп,Сверкающий на жатве ночи.Его закат, его ущербВ последний раз ласкает очи.Как и тогда, звенит окно.Но голос мой, как воздух свежий,Пропел давно, замолк давноПод тростником у прибережий.Как бледен месяц в синеве,Как золотится тонкий волос…Как там качается в листвеЗабытый, блеклый, мертвый колос…
10 октября 1902
«Разгораются тайные знаки…»
Разгораются тайные знакиНа глухой, непробудной стенеЗолотые и красные макиНадо мной тяготеют во сне.Укрываюсь в ночные пещерыИ не помню суровых чудес.На заре – голубые химерыСмотрят в зеркале ярких небес.Убегаю в прошедшие миги,Закрываю от страха глаза,На листах холодеющей книги –Золотая девичья коса.Надо мной небосвод уже низок,Черный сон тяготеет в груди.Мой конец предначертанный близок,И война, и пожар – впереди.
Октябрь 1902
«Я их хранил в приделе Иоанна…»
Я их хранил в приделе Иоанна,Недвижный страж,– хранил огонь лампад.И вот – Она, и к Ней – моя Осанна –Венец трудов – превыше всех наград.Я скрыл лицо, и проходили годы.Я пребывал в Служеньи много лет.И вот зажглись лучом вечерним своды,Она дала мне Царственный Ответ.Я здесь один хранил и теплил свечи.Один – пророк – дрожал в дыму кадил.И в Оный День – один участник Встречи –Я этих Встреч ни с кем не разделил.