Много рябины, солоду,ив — на обрывах Леты.Делавший в книгах смолоду,как дурачок, пометы,запер я ближе к холодурамы на шпингалеты.Это не то что средниегоды мои прошли,это, считай, последниегоды меня нашли.Днём всё пытались в целоетучи сложиться, ночаще клубилось белое,тёмным подпалено,и колтуны несжатыеветер трепал хлебов,вызвавшись в провожатые…Я же заместо сновв ночь раскалённо-тусклуювижу, как смотрит нанашу пучину русскуюс трупным пятном луна.
РИМСКАЯ
НАБЕРЕЖНАЯ
Памяти Е. Ш.
Реки имеют свою природу,не ясную до конца.Много втянула в себя народуих тёмная зеленца.Брусчатка набережной, карнизнад рустом щербат везде.И слышится шевеленье крысв береговой тресте.Одни подгнившие неводаракит шелестят вдогонтому, кто встарь приходил сюдаи вглядывался в планктон.Спроси у месяца, у звезды:зачем они заоднос пучинным током ночной воды…И мнится, не под Ливорно, ноздесь Шелли, блузы не сняв, погиб,что с вольного взять певца?Он думал форсировать брассом Тибр,и Тибр не пустил пловца.
ИВАН ДА МАРЬЯ
Иван-да-марья да львиный зевмироточили окрест когда-тодавно в полуденный разогрев.Ищи-свищи теперь виноватыхв засилье нынешнего репья.И полисад с сиротой рябинойнеобитаемого жильянам отвечает тоской звериной.Давно заволжское вороньёугомонилось уж в кронах сосен.А годы, годы берут своёс заплечным грузом, чей вес несносен —из-за коробочки порошказубного явно не с рынков новых,ветровки, занятой у дружкана время северных дней суровых.Была ведь молодость без угла,узкоколейкой тряслись в вагонце,и ты в испуге, что ночь прошла,кивнула на киселёк в оконце,где отразилось твое лицоповерх бегущего перелеска……………………….У других отторжение, вспомнят — вздрагивают,ничего её не любя.А меня Россия затягивает,втягивает в себя.
ВОЙНА И МИР
Снова старик Солярисв дальнем углу вселеннойвоспроизводит что-то:усадебные ворота,боярышник и физалис,жизни клочок смиренной…Муаровой промельк юбкиупрямицы, верной трону,и никакой уступкизаезжему фанфарону,вернее сказать, поэту.Уснувший на сеновале,он сделался схож к рассветус охотником на привале.Некогда там, далече,и бытовалось проще,и помиралось легче,как светотени в роще,откуда в окошко пташкавлетела и растрепаласальный темляк на шашкепокойного генерала.13 сентября 2011
ПАМЯТИ ФЕТА
Казалось, в ногу с практичным временемиди, забыв про любовь и жалость.Но над лысевшим с годами теменемпространство звёздное разрасталось.Как быть тут с музыкою взыскующейв одной луной освещённом зальце,где весь раскрыт, будто топь, бликующийрояль — при беглости в каждом пальце…Нет, мир не воля и представление,что на него положили глаз мы,а на амбарном клочке творениепро ночь и слёзные в горле спазмы.Под спудом в крипте села Клеймёнова,где сыровато и мало света,каким-то чудом до лета оногоне потревожены мощи Фета.Октябрь 2011
«Вдруг шепоток недолгий…»
С. Кистенёвой
Вдруг шепоток недолгий:— Копи царя Бориса,Красная слободагде-то в верховьях Волги…Антоновки и анисабыл урожай тогда.И дотемна игралив городки пацаны.А у отцов — медали,лица обожжены.Там, как запретный пряникиль дорогой трофей,прятал киномеханикв круглых коробках змей.Много позднее сшиламать, изумив родных,из светлого крепдешинаплатье для выходных.Падкий на золотишкомаугли сникших рощ,соберу-ка я рюкзачишко,чтоб оставался тощ.Осени подмалёвки…Будет вопрос решёндаже без поллитровки.Только держись, ветровкисплющенный капюшон!
ГРЕШНЕВО
Золотисто-иконостасныедни такие, что на колениопускаешься, видя красныекапсулы шиповника в светотени.Нет, моя Россия не для запойногодурака на селе ли, в городе,но для верного, беспокойногосердца, что горячо и в холоде.Но она и для сердца падшего.Ездил в Грешнево — там в печитемнота; шелестит опавшее…Вот и снится с тех пор в ночиразорённый склеп Некрасова старшего:осыпная яма и кирпичи.5 октября 2011
ПОЗДНИЕ СТАНСЫ
С землёй теперь не поспоришь —с тех самых десятилетий,как лёг в неё первый кореш,а следом — другой и третий.Но она опустиласьво вред соловью и пенке,да так, как, поди, не снилоськакому-нибудь Лысенке.Выбрал бы жизнь другую:того, кто, проснувшись рано,лил себе ледянуюна мозжечок из крана,или того, кто долголюбил поваляться с книжкой,или того, кто чёлкойтряс, как последней фишкой.Но оборвались сроки,не доисполнясь даже,спортсменов и лежебоки.В новом эоне я же,траченный болью, солью,видя, как ты красива,начал смиряться с рольючастного детектива.Правда, ещё осталисьнетронутые глубины,куда мы уйти пыталисьи вынырнуть, выгнув спины.Да разве кому-то с нашимдыхательным аппаратомв лазоревой толще станешьтоварищем или братом?Всё-таки только небусегодня я доверяюсь,единому на потребу,робеючи, приобщаюсь.Как будто после пробежкиголову задираюи будущих странствий вешкизаранее расставляю.Сентябрь 2011
«Как работяг на полюсе…»
Как работяг на полюсе,где замерзает ртуть,ветер сгибает в поясеи не пускает в путь.Всё интенсивней тёмноесветлого визави.Много осталось тёплогов старой моей крови,тёплого и мятежного.Но в гулевой грудиласкового и нежногозверя не разбуди.Стать бы тобою чаемым,вновь заплутав в пути,малоимущим фраеромлет двадцати пятис траченным примой голосом.Чтоб у замёрзших рексыпался нам на волосыи парусинил снег.Чтобы вдвоём с усильямишли мы рука в руке,шли…И вожатых с крыльямивидели вдалеке.2012
Евса Ирина. Створка твоего окна
ПЕРЕПИСКА
Пишет Весам Водолей: «Приезжай сюда.Пусть не развеселю, но скучать не дам.Хочешь, мы, невзирая на холода,в Дрезден с тобой смотаемся и в Потсдам?»Пишут Весы Водолею: «Давай махнёмв Крым! Там в ночи — плюс девять, семнадцать — днем.И у моих приятелей во дворерозы цветут, ты вдумайся, в декабре».Пишет Весам Водолей: «Не могу. Прости.Я здесь не на плаву, а на самом дне.Всех сбережений хватит на треть пути.Как ни крути, а лучше уж ты — ко мне».Пишут Весы Водолею: «Просрочен мойпаспорт, а с новым столько теперь возни!И вообще: тащиться в Берлин зимой…Видимо, не получится. Извини».Пишет Весам Водолей: «Я пятнадцать летне был в отчизне-мачехе. Ты поверь,если б не пресловутый в шкафу скелет,я бы давно в твою постучался дверь».Пишут Весы Водолею: «А в той, другой,что, как родная мать, прикормила вас,быстро ль привык не вздрагивать, дорогой,от ежедневных „шнеллер“ и „аусвайс“?»Пишет Весам Водолей: «Как я мог забыть?Вы ведь чуть что — под дых». — «Поясню грубей, —пишут Весы Водолею, — на всё забитьсмог ты когда-то? Вот и сейчас забей».
