Сборник стихов
Шрифт:
Снег аджаро-гурийских гор, моих гор родных. О, какой там большой простор, какой чистый родник! Маленькая мельница на Губазоули у ворот моего двора. Там лавровишни давно уснули, и роса их сладка и добра. О родина, уже, наверное, год я не виделась с ней! Снег аджаро-гурийских гор, туман и снег...
x x x
Охотник сумрачно и дерзко раскладывает западни. Здесь ходит горная индейка ее подстерегут они. О, по опасной той аллее мы пробегаем много дней. Как годовалые олени, пугаемся своих теней. О, будь, индейка, осторожна, не проходи по той тропе. Ты слышишь? Горестно, тревожно твой милый плачет о тебе.
ЗВЕЗДЫ
Апрельская тихая
x x x
Громче шелести, осина, громче, мать-земля, гуди. Живы мы! И зло и сильно сердце прыгает в груди. Лес! У нас есть листья, губы целоваться, говорить. О, гуди - пусть эти гуды будут в воздухе бродить!
РАЗГОВОР С ЧИАМАРИЕЙ
В ДЕНЬ ПОБЕДЫ
О медлительная побелка этих яблоневых лепестков! Так здравствуй, победа, победа, победа во веки веков! Выходи, чиамария, празднуй, тонко крылышками трубя. Мои руки совсем не опасны мои руки ласкают тебя. Возмужавшей земле обожженной не управиться с новой травой. Где наш враг? Он лежит, пораженный справедливой и меткой стрелой. Чиамария, как мы тужили, как мы плакали, горе терпя, но смеется герой Цицишвили, защитивший меня и тебя. Чиамария, мир, а не горе! И, вступая в привычки труда, тут степенно пройдется Никора, и воскреснет за ним борозда. Как Никора доволен работой! Как глаза его добро глядят! Я стою среди луга рябого. "Гу-гу-гу..." Это вязы гудят...
Я СЛЕЧУ, СИРЕНЬ...
Небо синее, нет у неба предела здесь, близко, и там, далеко. Появилось облачко и поредело. Небу тайну хранить нелегко.
Я прикрою веки, прикрою веки, чтобы мир едва голубел н серел. Слечу я на твои синие ветки, на твои синие ветки слечу, сирень!
Я буду петь твоим мелким цветочкам, о, буду петь, буду только петьтвоим прожилкам, крапинкам, точкам, потому что не смогу утерпеть.
Я буду петь голосисто и тонко. Как мне хочется петь, сирень! Никому так не хочется! Может быть, только небу хочется так же синеть.
О облака! Я догнать их надеюсь. Я за ними следую всегда и сейчас. Но куда я денусь? О, никуда не денусь, сирень, от твоих сиреневых глаз.
О, зачем мне скрывать эту тайну? Навеки, навсегда одного хочу. Я слечу на твои синие ветки, на твои синие ветки слечу.
x x x
Когда прохожу по долине росистой, меня, как ребенка, смешит роса. Цветы приоткрывают ресницы, к моим глазам обращают глаза. Я вижу движение каждого пестика, различаю границу утра и дня. Ветер, подай мне цветок персика, травой и листьями осыпь меня! Я, эти цветы нашедшая, хочу, чтоб они из земли вылезали. И как сумасшедшая о, сумасшедшая хохочет трава с растрепанными волосами. Деревья сняли свои драгоценности и левой пригоршней меня забросали. Вот драгоценности все они в целости. Деревья, вы понимаете сами. Я тоже, я тоже сошла с ума. Всего мне мало, и все мне мал(! Хохочет, хохочет не я сама! хохочет, хохочет сердце мое! И ты на исходе этого дня листьями и травою прогоркшее осыпь меня, да, осыпь меня, но только правой пригоршней!
x x x
О бабочек взлеты и слеты! Может быть, я ошибаюсь. То слезы, но добрые слезы. Я плачу и улыбаюсь.
Я выросла в поле, где средь травинок капли росы навешены. Я веточка, полная зеленых кровинок, срезанная невеждами.
Я стану свирелью, свирелью зеленой! Нагряну к вам трелью, трелью залетной!
Я этого воздуха обитательница, не страшащаяся ничего. Я плачущая обладательница сердца твоего. С горных пастбищ, для любви навеяна, медленно я поднимаюсь кверху.
О земля, если б ты мне не верила, я бы обратилась к ветру: О ветер, докажем, докажем скорей, докажем каждому, что я свирель.
Дохни и медленно и жалобно польется песня из зеленого желоба. И прислушаются люди чутко, и уловят мое дыхание, и поймут они силу чувства, обращенного в это звучание.
Я СОВСЕМ МАЛЕНЬКАЯ ВЕТОЧКА...
Вот я стою - ни женщина, ни девочка, и ветер меня гладит по плечам. Я - маленькая, маленькая веточка. Садовник, утоли мою печаль.
Садовник, заслони меня от ветра: мои он разоряет лепестки. Что сделаю я - маленькая ветка? Ведь у меня ни слова, ни руки.
О, подойди, скажи: не солгала ты, ты - маленькая веточка, прости. А ветер - он буян и соглядатай, и ты меня от ветра защити.
x x x
Как пелось мне и бежалось мне, как хотелось петь и бежать!
Недоверчивой и безжалостной мне никогда не бывать. Когда месяц встает за крепостной стеной Орбелиани, там, вдалеке, я, как дудка, следую за тобой и отражаюсь в реке. Идешь ли ты за арбою, или у родника стоишь, я иду за тобою, и походка моя легка. Недоверчивой и безжалостной никогда мне не бывать с тобой. Поверь, когда засияет звезда предрассветная во мгле голубой, это ты мне свой посылаешь привет, просишь помнить, не забывать. Недоверчивой и безжалостной- нет! мне никогда не бывать!
О МАГНОЛИЯ, КАК Я ХОЧУ
БЫТЬ С ТОБОЙ!
За листом твоим, листом дорогим, не угнаться он летит по воде и по суше. Так и сердце его: другим, другим, другим его сердце послушно.
О моя магнолия, лист твой поднят ветром не видать тебе твоего листа. Наверно, не помнит он меня, наверно, не помнит, конечно, не помнит он моего лица.
Девятиглазого солнца и бушующих морей мы несем любовь, только ты и я. Но почему он не помнит об этой любви моей, почему, магнолия, он не помнит меня?
У тебя, быть может, был такой же час, и он снова вернется, и все это развеется?.. Нет, чтобы южные ветры навеки покинули нас, мне что-то не верится, что-то не верится.
Как он горд, магнолия, как он горд. Но с нами любовь и цвет голубой прекрасных морей, прекрасных гор. О магнолия, как я хочу быть с тобой!
МОЛИТВА ЗМЕИ
Как холодна змея, красива, когда черты ее видны. Все крапинки ее курсива так четко распределены. Внимая древнему мотиву, она касается земли и погружается в молитву, молитву страшную змеи. Знать, душу грешную свою с надеждой богу поверяет, в молитве с нею порывает и просит: "Бог, прости змею!" О, нету, нету больше мочи! и к скалам приникает грудь, и вдруг таинственная грусть змеиные заслонит очи. И будет шепот этот литься с ее двойного языка, пока вокруг сухие листья толкают руки ветерка. Сейчас пусти ее в пески, не попрекни смертельным делом с глазами, полными тоски, и к солнцу обращенным телом. Пусть отстоит свою молитву и чудно полосы свернет, и сквозь просвирник и малину всей кожей крапчатой сверкнет. Пусть после этих странных таинств она взовьется вдалеке, чтоб отплясать свой страшный танец как будто с бубнами в руке. Так пусть отпляшет разудало, своими кольцами звеня. Быть может, старый "узундара" сегодня выберет змея...