Сборник "Туманность Андромеды"
Шрифт:
– Системы, работающей на полупроводниках от солнечного света? – спросил Рен Боз, перегибаясь через ручку кресла. – Тогда я мог бы переключить его на токи от приемника.
– Долго это? – обрадовалась Веда.
– Час придется поработать.
– Не надо. Через час начнется передача новостей по мировой сети. Мы увлеклись работой, и два вечера никто не включал приемника.
– Тогда спойте, Веда, – попросил Дар Ветер. – У Карта Сана есть вечный инструмент со струнами времен Темных веков феодального общества.
– Гитара, – подсказала Чара Нанди.
– Кто будет играть?.. Попробую – может быть, справлюсь сама.
– Я играю! – Чара вызвалась сбегать за гитарой в студию.
– Побежим
Чара задорно взметнула черную массу своих волос. Шерлис повернул рычаг и сдвинул боковую стену веранды, открыв вид вдоль берега на восточный угол залива. Фрит Дон понесся огромными прыжками. Чара бежала, откинув назад голову. Девушка сперва отстала, но к студии оба подбежали одновременно, нырнули в черный, неосвещенный вход и через секунду снова неслись вдоль моря под луной, упрямые и быстроногие. Фрит Дон первым достиг веранды, но Чара прыгнула через открытую боковую створку и оказалась внутри комнаты.
Веда восхищенно всплеснула руками.
– Ведь Фрит Дон – победитель весенних десятиборий!
– А Чара Нанди окончила высшую школу танцев: обе ступени – древних и современных, – в тон Веде отозвался Карт Сан.
– Мы с Ведой учились тоже, но только в низшей, – вздохнула Эвда Наль.
– Низшую теперь проходят все, – поддразнил художник.
Чара медленно перебирала струны гитары, подняв свой маленький твердый подбородок. Высокий голос молодой женщины зазвенел тоской и призывом. Она пела новую, только что пришедшую из южной зоны песню о несбывшейся мечте. В мелодию вступил низкий голос Веды и стал тем лучом стремления, вокруг которого вилось и замирало пение Чары. Дуэт получился великолепным – так противоположны были обе певицы и так они дополняли друг друга. Дар Ветер переводил взгляд с одной на другую и не мог решить, кому больше идет пение – Веде, стоявшей, облокотясь на пульт приемника, опустив голову под тяжестью светлых кос, серебрившихся в свете луны, или Чаре, склонившейся вперед, с гитарой на круглых голых коленях, с лицом, таким темным от загара, что на нем резко белели зубы и чистые синеватые белки глаз.
Песня умолкла. Чара нерешительно перебирала струны. И Дар Ветер стиснул зубы. Это была та самая песня, когда-то отдалившая его от Веды, – теперь мучительная и для нее.
Раскаты струн следовали порывами, аккорд догонял другой и бессильно замирал, не достигнув слияния. Мелодия шла отрывисто, точно всплески волн падали на берег, разливались на миг по отмелям и скатывались один за другим в черное бездонное море. Чара ничего не знала – ее звонкий голос оживил слова о любви, летящей в ледяных безднах пространства, от звезды к звезде, пытаясь найти, понять, ощутить, где он… Тот, ушедший в космос на подвиг искания, он уже не вернется – пусть! Но хоть на единственный миг узнать, что с ним, помочь мольбой, ласковой мыслью, приветом! Веда молчала. Чара, почувствовав неладное, оборвала песнь, вскочила, бросила гитару художнику и подошла к неподвижно стоявшей светловолосой женщине, виновато склонив голову.
Веда улыбнулась.
– Станцуйте мне, Чара!
Та покорно кивнула, соглашаясь, но тут вмешался Фрит Дон:
– С танцами подождем – сейчас передача!
На крыше дома выдвинулась телескопическая труба, высоко поднявшая две перекрещенные металлические плоскости с восемью полушариями на венчавшем сооружение металлическом круге. Комнату наполнили могучие звуки.
Передача началась с показа одного из новых спиральных городов северного жилого пояса. Среди градостроителей господствовали два направления архитектуры: город пирамидальный и спирально-винтовой. Они строились в особо удобных для жизни местах, где сосредоточивалось обслуживание автоматических заводов, пояса которых, чередуясь с кольцами рощ и лугов, окружали город, обязательно выходивший на море или большое озеро.
Города строились на возвышенностях, потому что здания шли уступами, так, что не было ни одного, фасад которого не был бы открыт полностью солнцу, ветрам, небу и звездам. С внутренней стороны зданий находились помещения машин, складов, распределителей, мастерских и кухонь, иногда уходившие глубоко в землю. Сторонники пирамидальных городов считали преимуществом их сравнительно небольшую высоту при значительной вместимости, в то время как строители спиральных поднимали свои творения на высоту более километра. Перед участниками морской экспедиции предстала крутая спираль, светившаяся на солнце миллионами опалесцировавших стен из пластмассы, фарфоровыми ребрами каркасов из плавленого камня, креплениями из полированного металла. Каждый ее виток постепенно поднимался от периферии к центру. Массивы зданий разделялись глубокими вертикальными нишами. На головокружительной высоте висели легкие мосты, балконы и выступы садов. Искрящиеся вертикальные полосы контрфорсами уширялись к основанию, обнимая между тысячами аркад громадные лестницы. Они вели к ступенчатым паркам, лучами расходящимся к первому поясу густых рощ. Улицы тоже изгибались по спирали – висячие по периметру города или внутренние, под хрустальными перекрытиями. На них не было никаких экипажей – непрерывные цепи транспортеров скрывались в продольных нишах.
Люди, оживленные, смеющиеся, серьезные, быстро шли по улицам или прогуливались под аркадами, уединялись в тысячах укромных мест: среди колоннад, на переходах лестниц, в висячих садах на крышах уступов…
Зрелище могучего города продолжалось недолго: началась речевая передача.
– Продолжается обсуждение проекта, внесенного Академией Направленных Излучений, – заговорил появившийся на экране человек, – о замене линейного алфавита электронной записью. Проект не встречает всеобщей поддержки. Главное противоречие – сложность аппаратов чтения. Книга перестанет быть другом, повсюду сопутствующим человеку. Несмотря на всю внешнюю выгодность, проект будет отклонен.
– Долго обсуждали! – заметил Рен Боз.
– Крупное противоречие, – откликнулся Дар Ветер. – С одной стороны – заманчивая простота записи, с другой – трудность чтения.
Человек на экране продолжал:
– Подтверждается вчерашнее сообщение – тридцать седьмая звездная заговорила. Они возвращаются…
Дар Ветер замер, ошеломленный силой противоречивых чувств. Боковым зрением он увидел медленно встававшую Веду Конг со все шире раскрывающимися глазами. Обострившийся слух Дар Ветра уловил ее прерывистое дыхание.
– …со стороны квадрата четыреста один, и корабль только что вышел из минус-поля в одной сотой парсека от орбиты Нептуна. Задержка экспедиции произошла вследствие встречи с черным солнцем. Потерь людей нет! Скорость корабля, – закончил диктор, – около пяти шестых абсолютной единицы. Экспедиция ожидается на станции Тритон через одиннадцать дней. Ждите сообщения о замечательных открытиях!
Передача продолжалась. Следовали другие новости, но их уже никто не слушал. Все окружили Веду, поздравляли.
Она улыбалась с горящими щеками и тревогой, спрятанной в глубине глаз. Приблизился и Дар Ветер. Веда почувствовала твердое пожатие его руки, ставшей нужной и близкой, встретила прямой взгляд. Давно он не смотрел так. Она знала грустную удаль, сквозившую в его прежнем отношении к ней. И знала, что сейчас он читает в ее лице не только радость…
Дар Ветер тихо опустил ее руку, улыбнулся по-своему, неповторимо ясно, – и отошел. Товарищи из экспедиции оживленно обсуждали сообщение, Веда осталась в кольце людей, искоса наблюдая за Дар Ветром. Она видела, как к нему подошла Эвда Наль, спустя минуту присоединился Рен Боз.