Сборник забытой фантастики №7. Субспутник
Шрифт:
На следующее утро, которое стало началом третьего дня моронийского наступления, тысячи Дрожжевых человечков были выставлены на парад по улицам столицы Эвпении, каждый во главе с солдатом. Горожане смеялись до слез над этим комичным зрелищем и хлопали друг друга по спине, указывая на "единственный вид солдат, с которыми Морония могла атаковать". В течение нескольких часов стало настоящей модой иметь своего личного дрожжевого человека. Дети ходили вокруг, ведя за собой своих маленьких домашних животных из теста. Старшеклассники раскрасили своих человечков рисунками, цветами класса и цифрами. Этими существами можно было управлять. Герр Шмидт, почетный президент Древнего ордена эвпенийских таксистов,
Тот третий день был праздничным для всей Эвпении.
Премьер, однако, приложил ненужные усилия, чтобы привести в город дрожжевых людей. К полудню они начали прибывать сами по себе, сотнями тысяч – к полудню улицы были запружены ими. Вместо того, чтобы быть шуткой, эта штука становилась проблемой. Их собирали в парках, бросали в подвалы, выгоняли за город, но все равно их становилось все больше. В каждом доме был один или несколько, не считая подвалов, которые были заполнены продовольственным запасом, армейские казармы и палатки были переполнены. По подсчетам утренней газеты, теста хватило бы на выпечку хлеба на полгода. Теперь проблема заключалась не в том, как доставить их в город, а в том, как вывезти их оттуда и не пустить вновь. Несмотря на заверения премьера Плаутца во второй половине дня писанные и устные приказы армии о наступлении на следующий день заставили все население забеспокоиться.
Их главная тревога возникла из-за того, что они не могли понять или осмыслить ситуацию.
Затем, ближе к вечеру, дрожжевые люди начали умирать. Не все сразу, но во все возрастающем количестве. И наступили сумерки, чтобы добавить тьмы к ужасу. Затем они умирали тысячами и сотнями тысяч по всей Эвпении. Это было достаточно плохо в сельских районах, где то тут, то там лужи слизи усеивали леса и луга, но в городах, особенно в столице, немедленным результатом стала паника. В хижинах и дворцах, домах и казармах жизнь стала невозможной из-за этих тысяч луж вызывающей тошноту слизи. Дома были наполнены ими. Улицы были заполнены этим. Единственными живыми существами, которые не пострадали, были дрожжевые человечки, ожидающие своей очереди умереть. С незрячими лицами они брели по улицам, равнодушно проходя через разложившиеся тела своих собратьев, очевидно, с единственной мыслью – продолжать двигаться, пока не придет смерть, которая позволит им внести свой вклад в защиту своей страны.
Люди бежали. Больные и потные, бледные и задыхающиеся и с рвотой, они бежали от ужаса. Армия бежала, проклиная премьер-министра за то, что он додумался накормить их такими гнилостными отбросами. Ничто не могло удержать их или восстановить дисциплину. А вокруг Моронии расширялось пустынное, безлюдное кольцо, в котором не было ни одного живого существа.
Люди бежали к границе. Однако соседние королевства, как бы дружелюбно они ни относились к Эвпении, думали о своей собственной безопасности. В этой странной рвоте, в бредовых историях, рассказанных первыми беженцами, они видели симптомы новой и заразной смертельной болезни, и сразу же выставили линию штыков вдоль своих границ и запретили эмиграцию с пораженной земли.
Эвпения сдала свою столицу, не пролив ни капли крови, премьер Плаутц, как только он достаточно оправился от своей собственной рвоты, чтобы обдумать этот вопрос, созвал совещание своего штаба и приказал начать наступление на врага. Это, по его словам, был всего лишь новый метод ведения войны. Могут ли они быть покорены вонью или комочками дрожжей? Пусть артиллерия разнесет их на куски. Пусть кавалерия порубит их на куски. Пехота могла бы разводить костры и сжигать их. Верные остатки некогда гордой армии пытались выполнять его приказы, но ни один солдат, каким бы храбрым он ни был, не может постоянно
Всякое сопротивление было безнадежным. Дрожжевые люди прибывали день за днем во все большем количестве, и их нельзя было убить. Они могли лежать изуродованными, расчлененными, обезглавленными, но каждая часть жила и двигалась вперед.
Усилия по их уничтожению только умножили ужас и внесли завершающий штрих в разрушение морального духа.
Какой смысл резать что-то на куски, когда каждый этот кусок продолжает жить и развиваться? Как можно убить врага, если он не может истекать кровью?
Эвпения была в панике.
На шестой день армия подняла восстание, убила премьер-министра Плаутца и провозгласила королевство республикой.
Они немедленно потребовали мира по радио. Морония заподозрила ловушку и отказалась предоставить перемирие. Ее пулеметы продолжали смертоносный ливень. Наконец, на десятый день неравной борьбы был объявлен мир.
Впоследствии весь мир обвинил Моронию в том, что она не предоставила немедленного перемирия, но по отношению к ней будет справедливо сказать, что в то время она не знала всего ужаса этой войны и никогда не осознавала этого так, как это было с эвпенийцами. Морония всей душой стремилась к миру, но она хотела мира, который стал бы постоянным.
Но Эвпения не только хотела мира, она хотела помощи, чтобы избавиться от миллионов тонн ужасной слизи. Мистера Биллингса вызвали за советом. Он рассмеялся над этим вопросом.
– Запах сохраняется всего десять дней, – сказал он, а затем исчезает, и слизь просто превращается в высококонцентрированный навоз, более насыщенный, чем любое удобрение, которое мы до сих пор знали. Поля Эвпении будут более плодородными благодаря этому навозу. Скажите фермерам, чтобы они были терпеливы и полны надежд. В следующем году у них будет очень хороший урожай. Горожане могут собрать его лопатой для своих оконных ящиков – на нем вырастут чудесные фиалки.
Позже, на закрытии Фестиваля мира, мистер Биллингс был награжден. Маленький старый король Рудольф Хьюбелер обнял изобретателя одной рукой и расцеловал его в обе щеки. Затем он приколол к его груди орден в виде золотого моронийского орла, под одобрительные возгласы народа.
– Я хочу повысить тебе жалованье, – сказал король.
– Единственные лучи, которые меня интересуют, – ответил изобретатель, который не обращал особого внимания на то, что говорил король, – это лучи света и энергии. У меня есть еще одна идея насчет них, которую, я думаю, я смогу реализовать, если вы дадите мне немного денег на мои эксперименты.
– Ты можешь получить столько денег, сколько захочешь! – был быстрый ответ короля. – Но скажи мне одну вещь. Что заставило этих дрожжевых человечков расти и двигаться так, как они делали?
– Это были всего лишь дрожжевые клетки, но они были наполнены особой динамической энергией, совершенно особой формой энергии. Я мог бы рассказать вам все об этом, но боюсь, что вам было бы трудно понять мои технические объяснения.
– Я знаю, что не смог бы понять, – засмеялся король. – Я бы хотел, чтобы вы могли вложить такую энергию в моих людей. Мы могли бы завоевать мировую торговлю. Но я полагаю, что с дрожжами человечками можно делать то, чего нельзя делать с обычными людьми. А теперь давайте отправимся на банкет. Людям не терпится вас услышать.