Сборник.Том 8
Шрифт:
Нечто подобное Счастливчик видел на Луне во время двухнедельной ночи. Ландшафт там тоже беспорядочный, голый и разбитый. Никогда за миллионы лет ни здесь, на Меркурии, ни на Луне не было смягчающего прикосновения ветра или дождя. Холодные голые скалы лежат без клочка изморози в безводном мире.
И в лунной ночи тоже была эта молочность. Но на Луне есть по крайней мере свет Земли. Полная Земля светит в шестнадцать раз ярче полной Луны, видимой с Земли.
Здесь, на Меркурии, в районе Солнечной обсерватории у Северного
— Это звёздный свет? — спросил Старр наконец, зная, что это не так.
Скотт Майндс устало ответил:
— Свечение короны.
— Великая Галактика! — с лёгким смешком сказал Старр. — Корона! Мне следовало знать!
— Что знать? — воскликнул Верзила. — Что происходит? Эй, Майндс, объясните!
Майндс ответил:
— Повернитесь. Вы стоите к ней спиной.
Все повернулись. Дэвид негромко свистнул, Верзила завопил от удивления. Майндс молчал.
Часть горизонта резко выделялась на жемчужном фоне неба. Каждая заостренная неровность этой части горизонта оказалась в фокусе. А над горизонтом небо мягко светилось (с высотой это сияние исчезало). Свечение состояло из ярких, изгибающихся, бледных лучей.
— Это солнечная корона, мистер Джонс, — сказал Майндс.
Даже в изумлении Верзила не забыл о своём распределении приоритетов. Он проворчал:
— Зовите меня Верзилой. — И добавил: — Корона вокруг Солнца? Я не знал, что она такая большая.
— Больше миллиона миль, — ответил Майндс, — и мы на Меркурии, самой близкой к Солнцу планете. Сейчас мы в тридцати миллионах миль от Солнца. Вы ведь с Марса?
— Родился и вырос.
— Ну, если бы вы могли взглянуть сейчас на Солнце, оно было бы в тридцать шесть раз больше, чем на Марсе. И в тридцать шесть раз ярче.
Старр кивнул. Здесь Солнце и корона в девять раз больше, чем на Земле. С Земли корону можно увидеть только во время полного затмения.
Ну что ж, пока слова Майндса соответствовали истине. Есть на что посмотреть на Меркурии. Счастливчик попытался представить себе корону полностью, увидеть Солнце, которое сейчас за горизонтом, окруженное ею. Должно быть, величественное зрелище!
Майндс продолжал с горечью в голосе:
— Этот свет называют «белым призраком Солнца».
Дэвид заметил:
— Мне нравится. Хорошее выражение.
— Хорошее? — переспросил Майндс. — Не думаю. Слишком много разговоров о призраках на этой планете. Эта планета — сплошное несчастье. Всё идёт не так, как следует. Неудача с шахтами… — Он смолк.
Старр подумал: «Пусть выговорится».
А вслух сказал:
— Где то, что мы вышли посмотреть?
— О да. Нам придётся немного пройтись. Недалеко, учитывая тяготение, но следите за поверхностью. Тут у нас нет дорог, а свет короны обманчив. Предлагаю зажечь фонари на шлемах.
При этом он щелкнул, и столб света ударил с его шлема, выше лицевой
Майндс на ходу продолжал вслух размышлять о планете. Он сказал низким напряженным голосом:
— Ненавижу Меркурий. Я здесь шесть месяцев, два меркурианских года, и меня тошнит от него. Я не думал, что и половину этого срока пробуду, но вот уже шесть месяцев, а ничего не сделано. Ничего. Всё тут неправильно. Самая маленькая планета. Самая близкая к Солнцу. Только одна сторона обращена к Солнцу. Вон там, — он указал на свечение короны, — солнечная сторона, там так жарко, что плавится свинец и закипает сера. А вон там, — рука дернулась в противоположном направлении, — единственная в системе поверхность, которая никогда не видит Солнца. Всё здесь жалкое и ничтожное.
Он замолчал, чтобы перепрыгнуть через мелкую, шести футов шириной щель, напоминание о каком-то древнем меркуротрясении, шрам, который в отсутствие ветра и дождей так и не смог залечиться. Прыгнул он неуклюже — землянин, который и на Меркурии большую часть времени проводит при земном тяготении под Куполом обсерватории.
Увидев это, Верзила неодобрительно щелкнул языком. Они со Счастливчиком преодолели трещину, едва заметно увеличив шаг.
Спустя четверть мили Майндс неожиданно сказал:
— Можно увидеть отсюда, мы как раз вовремя.
Он остановился, наклонился вперёд, замахал руками, восстанавливая равновесие. Верзила и Старр остановились с небольшим подскоком, разбросав немного камней.
Майндс выключил свой фонарь и указал куда-то рукой. Дэвид и Верзила тоже выключили фонари и увидели в темноте, там, куда указывал Майндс, белое пятно неправильной формы.
Яркое пятно, ярче любого рассвета на Земле.
— Отсюда лучше всего смотреть, — сказал Майндс. — Это вершина Чёрно-Белых гор.
— Они так называются? — спросил Верзила.
— Да. Видите почему? Горы находятся вблизи ночной стороны терминатора — это граница между тёмной и солнечной сторонами.
— Я это знаю, — негодующе сказал Верзила. — Вы думаете, я невежа?
— Просто объясняю. Есть небольшой район вокруг Северного полюса и другой — вокруг Южного, тут терминатор почти не сдвигается при вращении Меркурия вокруг Солнца.
Ближе к экватору терминатор перемещается за сорок четыре дня на семьсот миль в одном направлении, потом в следующие сорок четыре дня назад на семьсот миль. Тут он передвигается всего на полмили, поэтому здесь подходящее место для обсерватории. Тут Солнце и звёзды остаются на месте. Чёрно-Белые горы так расположены, что освещаются только наполовину. Когда Солнце уходит, свет ползет по их склонам вверх.