Сборник.Том 8
Шрифт:
— На углу улиц Канала и Фобоса в Винград-сити есть библиотека. Получи там для меня несколько книгофильмов и проектор. Какие именно книги — вот в этом запечатанном…
Внезапно Верзила схватил Дэвида за руку и задержал её ладонью наружу.
— Эй, что ты делаешь?
— Хочу кое-что увидеть, — от волнения Верзила тяжело дышал. Он загнул рукав, обнажил запястье Дэвида и внимательно изучал его.
Дэвид не пытался освободиться. Он спокойно смотрел на собственное запястье.
— Что за идея?
— Неправильная, — пробормотал Верзила.
— На самом деле? —
— Ты знаешь, что я ищу. Твоё лицо с самого начала показалось мне знакомым. Но я не мог вспомнить… Кто из землян сможет явиться сюда и за месяц доказать, что он — прирождённый фермер? Мне пришлось ждать, чтобы ты послал меня в библиотеку Совета, чтобы утвердиться в своих догадках.
— Я тебя по-прежнему не понимаю, Верзила.
— А я думаю, понимаешь, Дэвид Старр. — Торжествуя, он чуть не выкрикнул это имя.
8. НОЧНАЯ ВСТРЕЧА
— Потише, приятель! — остановил его Дэвид.
Верзила перешёл на шёпот:
— Я часто видел тебя на видеолентах. Но почему нет знака на твоём запястье? Я слышал, все члены Совета так помечены.
— Где ты об этом слышал? И кто тебе сказал, что библиотека на углу Канала и Фобоса принадлежит Совету?
Верзила вспыхнул:
— Не смотрите на фермера свысока, мистер. Я жил в городе. Я даже учился в школе.
— Прошу прощения. Я не хотел тебя обидеть. Ты мне поможешь?
— После того, как пойму, что у тебя с запястьем.
— Это нетрудно. Бесцветная татуировка становится видна, только когда я захочу.
— Как это?
— Дело в эмоциях. Каждая человеческая эмоция сопровождается особыми гормональными изменениями, влияющими на состав крови. Под действием одной и только одной эмоции изменения в крови активируют татуировку. Я знаю, какие чувства в себе вызвать, чтобы это произошло.
Внешне Дэвид оставался спокойным, но на его правом запястье появилось и медленно потемнело пятно. На мгновение блеснули золотые точки Большой Медведицы и Ориона и тут же погасли.
Лицо Верзилы сияло, руки его автоматически начали опускаться для щелчка по голенищам — жеста одобрения у фермеров Марса, но Дэвид резко схватил его за руки.
— Эй! — сказал Верзила.
— Пожалуйста, никакого шума. Ты со мной?
— Конечно, я с тобой. Вернусь сегодня вечером с тем, что тебе требуется. А сейчас объясню, где мы встретимся. Снаружи есть место, возле Второй Секции… — И он шёпотом пустился в объяснения.
Дэвид кивнул.
— Хорошо. Вот конверт.
Верзила взял конверт, сунул за голенище и сказал:
— В сапогах самого высокого качества внутри есть специальный карман, мистер Старр. Знаешь об этом?
— Знаю. Не смотрите свысока на фермера и вы. Кстати, Верзила, меня всё ещё зовут Уильямс. И последнее. Только работники библиотеки сумеют безопасно для себя вскрыть конверт. Если попробует кто-то другой, будет ранен.
Верзила выпрямился.
— Никто его не откроет. Есть люди выше меня. Может, ты думаешь, что я этого не понимаю, но я понимаю. Но всё равно, выше или нет, никто, повторяю, никто не отберёт у меня конверт, предварительно не убив меня. Больше того, я и сам не буду его открывать, если ты подумал об этом.
— Подумал, — согласился Дэвид. — Я стараюсь просчитывать все варианты, так что на всякий случай подумал и об этом.
Верзила улыбнулся, шутливо погрозил Дэвиду кулаком и исчез.
Бенсон вернулся перед самым обедом. Выглядел он удручённым, его полные щеки обвисли.
Он равнодушно поздоровался.
Дэвид мыл руки. Это была особая процедура. Сначала руки погружали в специальный раствор, который использовался повсюду на Марсе для этой цели. Затем их сушили под потоком горячего воздуха, а вода между тем утекала обратно в резервуары, где подвергалась очистке, чтобы вернуться в общее пользование. Вода на Марсе дорога, и там, где можно, её использовали неоднократно.
— Вы выглядите уставшим, мистер Бенсон, — обратился к нему Дэвид.
Бенсон тщательно закрыл за собой дверь и выпалил:
— Шесть человек умерли вчера от пищевого отравления. Самое большое число жертв для одного дня. Положение становится всё хуже, а мы ничего не можем сделать. — Он сверкнул стеклами очков в сторону клеток. — Все животные живы, вероятно.
— Все живы, — подтвердил Дэвид.
— Что же мне делать? Ежедневно Макиан спрашивает, не обнаружил ли я что-нибудь. Он думает, что я могу найти ответ утром у себя под подушкой? Я сегодня был в хлебных амбарах, Уильямс. Океан пшеницы, тысячи и тысячи тонн, подготовлены к отправке на Землю. Взял сотни образцов. Пятьдесят зерен здесь, пятьдесят там. Проверил все углы в каждом амбаре. Брал образцы на глубине в двадцать футов. Но что с этого? При нынешних обстоятельствах было бы преувеличением считать, что заражено одно зерно на миллиард. — Он подтолкнул к нему чемоданчик, который принес с собой. — Думаете, среди пятидесяти тысяч зерен здесь есть одно из миллиарда? Один шанс из двадцати тысяч!
Дэвид сказал:
— Мистер Бенсон, вы говорили мне, что на ферме никто не умер, хотя едят здесь почти исключительно марсианскую пищу.
— Да.
— А во всем Марсе?
Бенсон нахмурился.
— Не знаю. Вероятно, смертей не было, иначе я бы знал об этом. Конечно, жизнь не так жестко контролируется на Марсе, как на Земле. Фермер умирает, и его обычно хоронят без всяких формальностей. И вопросов не задают. — Потом резко спросил: — Почему вы спрашиваете?
— Просто думаю, что, если это марсианская бактерия, люди на Марсе могли к ней привыкнуть. У них иммунитет.
— Гм. Неплохая идея для неспециалиста. Очень неплохая. Я подумаю над этим. — Он потянулся и потрепал Дэвида за плечо. — Идите поешьте. Новые образцы начнем испытывать завтра.
Когда Дэвид уходил, Бенсон осторожно доставал из чемоданчика тщательно упакованные и надписанные маленькие пакетики, в одном из которых могло находиться отравленное зернышко. К утру все зерна будут смолоты, каждая порция тщательно разделена на двадцать частей — одни пойдут на корм, другие — для испытаний.