Шрифт:
природный шум беззвучно
заполняет тишину
желтый свет измученно
озаряет дерев вышину.
всё страшнее в свете фонарика,
вещи сложены в театр теней,
прививка от радости -не укус комарика,
это намного! намного страшней.
сотворение мира вкратце -
смерть и жизнь меняют людей,
в выделенном абзаце
мы прочтём рецепт сочных люлей.
одинаковые слова сложены
в одинаково разные строки,
разношёрстные
не будут ко мне жестоки.
жжёт свеча свои начала,
дым уходит струйкой вбок,
ветер ти’хонько, сквозь щёлку,
постучался в уголок.
тихо в доме, тихо в мире,
лишь луна глядит на нас,
опустившись молчаливо
в крае мира – ждёт свой час.
застекленный взгляд знакомца
на меня глядит озорно,
зазывает в зябкий пляс,
взвоет тяжко контрабас.
улицы пустуют летом,
памятник не цепит глаз,
кошка ходит с амулетом -
чёрная на двух ногах.
зверь выходит из тени,
птицы в небе вновь одни,
солнце выжжет свой узор
в поле с золотым пшеном.
сосны тянутся до верха,
верха нет. есть только вера,
есть лишь всплеск живой воды,
и весь мир встал на дыбы.
рождается ветер в звуке,
деревья лохматят кроны,
ветки цепляют волосы -
они мягко со мной здороваются.
холод по весеннему чист,
можжевельника запах струит,
тишину нарушает хруст -
на него я не обернусь.
сосны спутываются в клубок,
задевая ветками небо,
звёзды холодны нарочито,
а воздух застыл молчаливо.
собака заливается лаем,
комната полна тишины,
картина отклонилась от прямости,
собаке ответили из глуши.
люди с пакетами
в сонном предвечери
мы идём в ожидании
чьего-нибудь мельтешения.
самолёт сядет в пустоши
мы дойдём пешком. долго ли,
коротко ли, время неспешно
отсчитает нам оставшиеся минуты.
мы придём в старый дом,
что стоит среди сосен,
разведём там костёр
и дождёмся звёзд мороси.
лес тишиною окутан,
запах зелёный мы чувствуем,
ветер доносит море,
что вдалеке стонет от горя.
огни, овраги и дома
навстречу выплывают погодя
люди кругом говорят не глядя,
не хватает страниц у книги. меня
не хватает сегодня,
не хватит тогда,
к декабрю опала листва.
отлучилась надолго мать
детям останется горевать.
на школьной линейке в школе
школьники встали в ряд,
в стопку сложились головы
по шкале от макушки до пят.
яблоко нарежу квадратами,
в тетради нарисую нагого,
в слова перестали вникать,
ну а что тут такого?
жаворонки поют с рассветом,
а зимой никто не поёт.
из голубя сделают котлету,
«голубцы» не каждый смогёт.
голубые стены у дома
с розовыми окошками,
здесь живет престарелый
сумасшедший с кошками.
мокрая плёнка из слёз
покрывает уставший взгляд.
ветер уносит подальше с глаз
бумажный кораблик. спас
меня кем-то написанный рассказ.
брызги и бури его сохранят,
и кораблик уплыл, ничего не боясь,
в море через проторенный лаз
из мира, где всё напоказ,
к небу, где пляшут дети, смеясь,
туда, где яркая звезда родилась,
к небу, к чёрному небу насквозь.
отнеси, кораблик, написанный сказ,
чтоб его прочли неторопясь,
и жизнь человека спаслась.
лодочка с узором
из дерева в море,
плывёт под надзором,
уж наплавалась вволю:
дерево треснуло,
утонули друзья,
силы покинули,
плыть так нельзя.
волны утихли,
и ветер унёсся,
а лодочка тихо
плывёт средь утёсов.
в лодочке – человечек,
сидит, коченеет,
покажет путь млечный
дорогу конечную.
его путь не беспечен,
он шатается в море,
до последней молебны
услышанной воли.
слова мне не выразить в нотах,
не выразить на полотнах,
не выразить слова словами.
остановите, пожалуйста, на остановке,
я выйду гулять в неизвестную сторону.
закончилась последняя книжка,
утихла любимая песня,
допитым случился кофе,
одинокими остались вдовы.
детский лепет сменился на вой,
судьи отправлены под конвой,
на праздник души, увы, не успела,
много народу столпилось у тела.
я выйду на остановке у бесконечной воды,
где знакомые голоса разлиты,
где вдаль и вширь разбегаются мысли,
а кисть нарисует шероховатость листьев.
не будет больше ни дней, ни зимы,
а будет лишь тишь и шёпот воды,
а на дне морской глубины
покоится тело, свободное от души.
тонкость рук заплетается
в незамысловатый узор,
он по сторонам озирается,
выискивая подвох.
звезды спрятались в облака,
вода из колодцев ушла,