Сборщик душ
Шрифт:
Мой собеседник заливается смехом.
– Насколько я могу судить по опыту, ты просто получишь удовольствие. И заслужишь доверие своего Кровавого Торгаша. Ты ведь знаешь, что именно так за глаза называют Кастилло?
Я вспоминаю, как Джимми тащил меня по коридору. Вспоминаю шприц у него в руке… Я была на волосок от гибели: Джимми продал бы меня Кровавому Торгашу и не поморщился.
В порыве решимости я делаю шаг вперед и прижимаюсь губами к губам этого странного человека. Язык его скользит мне в рот, и я ощущаю его вкус – вкус
А затем мой безымянный собеседник отступает, все еще ухмыляясь до ушей, как Чеширский кот, и устремляется к трейлеру.
Торрес замечает его издали и выхватывает пушку. Он успевает выстрелить трижды, но незнакомец даже не сбивается с шага. Торрес ошеломленно таращится на него.
– Что за…
Безымянный подходит ближе, поднимает руку, направляет на Торреса указательный палец и проводит в воздухе черту. На горле Торреса раскрывается кровавая щель, словно под лазерным лучом.
Может, у этого типа какое-то секретное оружие? Новейшие военные разработки?
Торрес хватается за горло и валится наземь. Кровь растекается лужей.
Безымянный оборачивается, посылает мне воздушный поцелуй и исчезает в темноте.
Кастилло остался доволен.
– Перерезать человеку горло – это настоящее искусство, – сказал он. – К тому же это заставляет задуматься. Показывает, что ты не боишься запачкать руки.
Я только кивнула, опасаясь, что голос меня подведет, и радуясь, что Уилл не присутствует при нашем разговоре. Очень удачно.
Но когда Кастилло вызвал меня снова, удача от меня отвернулась. Мобильник прозвенел в два часа ночи, а ровно в три черный седан уже затормозил под окнами квартиры, которую предоставили мне от полицейского отделения.
«Макиавелли» уже закрыт, но в дальнем зале все еще горит свет, а стекла витрины трясутся от звуков «Богемы», несущихся из репродуктора на полную мощность.
Кастилло сидит в углу, прикрыв глаза. Владелец ресторана стоит перед ним с закатанными по локоть рукавами и размахивает руками, словно дирижер.
– Ты это чувствуешь? Это отчаяние? Эту боль? – Кастилло открывает глаза. – Да уж. Редкая дрянь. – Он подает знак одному из подручных, и тот вырубает музыку. Владелец ресторана торопится к выходу, огибая меня по широкой дуге, словно я заразная. Интересно, он знает, кто я, – или, по крайней мере, кем считает меня Кастилло?
Другой подручный вынимает из внутреннего кармана куртки и вручает мне листок бумаги, сложенный вчетверо, словно любовные записки, какими обмениваются старшеклассники.
Кастилло встает и переходит в главный зал. Все мы бредем следом, точно крысы за дудочником.
– У вас есть свой стиль, мисс Ников, – произносит он. – В женщинах мне это нравится.
Он берет с барной стойки шляпу и водружает ее себе голову. Мы выходим на улицу; его машина уже ждет у порога. Водитель открывает перед ним дверцу, Кастилло усаживается и, повернувшись ко мне, чуть приподнимает шляпу, словно в насмешку.
– На этот раз задачка будет потруднее. Посмотрим, как ты управишься.
Машина трогается и бесшумно исчезает в ночи, а я остаюсь стоять посреди темной улицы. Я не хочу разворачивать эту бумажку и узнавать, кого на сей раз мне придется убить. Я не хочу знать, сколько зла совершил этот человек и сколько жизней он разрушил.
– Петра? – окликают меня из темноты.
У меня перехватывает дыхание. Голос Уилла стал ниже и глубже, но в нем по-прежнему слышны отчаяние и гнев. Я не могу заставить себя обернуться. Я слышу, как он подходит сзади, чувствую тепло его тела.
– Когда я вернулся и копы сказали мне, что Джимми мертв, а ты исчезла, я подумал… Не знаю даже, что я подумал. – Он замолкает на секунду, а потом выпаливает: – Он что-то с тобой сделал?
– Попытался, но я его остановила, – отвечаю я, надеясь, что Уилл не станет выспрашивать подробности.
– Петра? Ты не хочешь посмотреть на меня? – Уилл запинается, не понимая, как продолжить этот невозможный разговор. – Ты не представляешь себе, сколько раз я воображал себе нашу встречу. Пытался угадать, каково это будет – увидеть тебя опять.
Он касается моей руки, но я не оборачиваюсь. Я замираю, страшась даже сделать вдох.
Тогда Уилл обходит меня и становится напротив – так, что мне все-таки приходится взглянуть ему в лицо.
– Ты просто скажи мне – почему? – Он смущенно опускает голову. – Почему ты не вернулась? Я бы ушел с тобой. – Из горла его вырывается грустный смешок. – Я пошел бы за тобой куда угодно.
– Я не могла вернуться. – Каждое слово дается мне со страшным трудом. – После того, что случилось…
Уилл поднимает руку и проводит большим пальцем по моей щеке.
– Петра? – Он сглатывает комок в горле. – Что он с тобой сделал?
– Он хотел меня продать.
Об остальном Уилл не спрашивает. Все ответы были написаны десять лет назад – кровью Джимми на полу моей спальни.
Уилл привлекает меня к себе, прежде чем я успеваю возразить, и вот я – в его объятиях. И он чувствует то же самое, что и я.
– У меня больше никого не было, – шепчет он.
Его губы прижимаются к моим. И это совсем не так, как с тем незнакомцем, выторговавшим мой поцелуй. Мне не нужно заставлять себя покориться. Я и так принадлежу Уиллу.
Мои пальцы запутываются в его волосах.
– Петра, – выдыхает он, и я тону в нем.
Наконец задохнувшись, я обрываю поцелуй.
Уилл держит меня за талию.
– Когда я увидел тебя с Кастилло, было такое чувство, словно мне явился призрак.
«Кастилло».
Уилл работает на Кастилло. И думает, что я – тоже.
– Мне пора. – Я неуверенно отступаю на несколько шагов.
– Не уходи. – Уилл пытается поймать меня за руку.
– Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.