Сбывшееся ожидание
Шрифт:
Между братьями Быстровыми пошёл серьёзный разговор:
– Я же тебе говорил! – зло бросил Владимир. – Я же тебе говорил: нехуй баловать, жеще надо воспитывать, жеще!
– Чего?! – Игорь смертельно оскорбился, что его при всех низводят до положения младшего, которому указывают как он должен воспитывать своих детей. – На себя посмотри, своих воспитывай!
– Хули ты там говорил, мудак! – взорвался Данила и, вырвавшись от матери, набросился на Владимира. И ударил бы, если бы не вцепившийся в него Артур.
Изрыгающего страшные ругательства парня отвели в сторону, но как только он почувствовал, что хватка ослабла, вырвался, и, обозвав всех козлами и предателями, побежал в сторону леса.
– Данила, вернись! – крикнула вдогонку мать, но он уже скрылся среди сосен и поросших зеленым мхом огромных валунов.
– Что вы наделали, лбы здоровые, обидели мальчишку! – предъявила
– А вы что тут делаете?! – жена Владимира набросилась на мокнущих под дождём оставшихся детей, – 10-летнего сына Артура, двух своих дочерей 12-ти и 4-х лет и 14-летнюю дочь Игоря, – которые прибежали из дома посмотреть что тут делается. И они вдвоём вместе с женой Артура повели детей обратно, под крышу.
Артур, Алексей, и Андрей остались под дождём, который и не думал стихать.
– Да-а-а, заводные яйца поссорились, – протянул Ансимов-старший (имея в виду давнишний спор – Быстровы однояйцевые близнецы или разнояйцевые).
Грязный мяч одиноко валялся посередине поля. Ни играть, ни дискутировать было не с кем, и трое оставшихся игроков проследовали за женщинами и детьми в дом.
Это был шестикомнатный коттедж с кухней и большим общим залом. Приведя себя в порядок, приняв душ и переодевшись, все собрались в зале за большим столом. Вскоре появились Владимир с Игорем. Данила с матерью проскочили в свою комнату так, что их никто не заметил. Он уже не показывался и она отнесла ему ужин в номер.
Общий застольный разговор не клеился. Посмотрев по телевизору какой-то проходной боевик, разошлись по своим комнатам около одиннадцати часов.
На следующий день общей компанией уже не собирались, каждый общался только со своими семейными, Андрей с Алексеем, будучи без своих вторых половин, коротали время на берегу. Уехали первым же катером, а там, забрав машины со стоянки, разъехались не попрощавшись, без дежурных «давай пока до связи».
Так прошёл этот совместный уик-энд, который кстати перед этим довольно долго планировали, обсуждали и согласовывали.
Утро понедельника на работе началось не с обсуждения, кто где кого выебал накануне – Владимир обычно цеплял баб возле кинотеатра и там же в кинозале их приходовал, Игорь подбирал голосующих тёлок на дороге и шпилил их в салоне машины, Артур снимал на Невском проспекте и трахал на пляже возле Петропавловской крепости… то были обычные утренние рабочие новости, но в этот день всё обстояло по-другому. Во-первых – накануне был семейный уик-энд, а во-вторых – Быстровы всё ещё не отошли от грандиозной разборки и продолжали жлобить друг на друга, и оба вместе злились на Ансимовых, не признавших своё поражение в субботнем матче; а Ансимовы, в свою очередь, дулись на Быстровых из-за того, что те не продолжили игру и не дали отыграться, свой проигрыш они считали чистой случайностью и происками нечистоплотных соперников.
«Мне бы ваши проблемы!» – недоумевал Андрей, получивший утром по электронной почте взаиморасчеты по Совинкому, из которых явствовало, что на сегодняшний день долг фирмы составляет около трех миллионов рублей. И это не считая взятых у Быстровых под процент двадцати тысяч долларов, о которых Ирина, составлявшая отчет, не знала. А ещё неурегулированный вопрос с Пауэр Интернэшнл – непонятно откуда взявшаяся задолженность. Из-за этого для Андрея настали кошмарные времена – приблизительно то же самое, что в 2001 году, когда он жил на чемоданах, боялся, что его вот-вот вышвырнут из компании и придётся возвращаться в Волгоград. И его трясло от одного только вида Владимира Быстрова, и если, подъезжая к стоянке, Андрей не обнаруживал его машину, то испытывал чувство, сопоставимое с оргазмом.
Этим утром Ансимовы и Быстровы общались преимущественно с Вероникой, секретарём, и Кориной, бухгалтером, так что девушки были нарасхват. Если Артуру надо было что-то узнать у Владимира, или же у Владимира возникал вопрос к Игорю, то беседа шла через Андрея – например Артур спрашивал Андрея, Андрей задавал вопрос Владимиру, тот отвечал, и Андрей передавал сказанное Артуру, причем все находились в одном помещении и слышали начало и конец диалога.
В одиннадцать Андрей с Алексеем и Артуром отправились на заводоуправление. Ансимов-старший должен был переговорить с гендиректором завода по поводу очередной закупки сырья, инструкции по поводу предстоящей беседы он получил от Владимира (Владимир сказал Андрею: «пускай этот мудак Ансимов, который умеет только баб ебать и деньги считать, и ни хуя не умеет играть в футбол, пускай скажет Бороде…», далее шёл текст сообщения; и Андрей передал пожелание Артуру, тот ответил, что данный план действий – это лучшее, что можно сделать в сложившейся ситуации на заводе, и попросил передать Владимиру, что так всё и скажет гендиректору Электро-Балта, и Андрей сказал Владимиру, что Артур исполнит всё в соответствии с инструкциями).
Андрей с Алексеем совершили рутинный обход заводчан: коммерческий отдел, в котором забрали подписанные гендиректором накладные на вчерашнюю сборку тепловозных батарей (обычно завод выставлял счёт, например на 120 комплектов, Экссон его проплачивал, после чего выбирал продукцию, которая изготавливалась постепенно, по 24 комплекта в день); заместитель директора по производству – обсудить сколько сегодня будет собрано батарей и сколько из них отдадут Экссону; коммерческие директора – просто поговорить послушать сплетни и узнать новые веяния; бухгалтерия – то же самое; начальник транспортного цеха – обсудить сегодняшние отгрузки, сколько придёт фур, сколько нужно автокаров и грузчиков; кладовщица – передать накладные, чтобы она организовала отпуск продукции со склада и сообщить те же данные по сегодняшним отгрузкам, что и начальнику транспортного цеха. Отдельным пунктом шло посещение рядовых сотрудников коммерческого отдела. Это были молодые люди примерно одного возраста с Алексеем и Андреем, то есть 27–30 лет, в количестве четырёх человек, которые занимали отдельный кабинет и отвечали за снабжение и сбыт, и подчинялись, по настроению генерального директора, то заместителю по производству, то коммерческому директору, то ведущим сотрудникам коммерческого отдела (сидевшие в отдельном кабинете две женщины среднего возраста отвечавшие за взаиморасчеты и отпуск продукции), то главному бухгалтеру, то финансовому директору. Строгой, раз навсегда установленной иерархии не было, в принципе, любой вышестоящий чин мог зайти к ребятам в кабинет и приказать: так, человек, сделай мне расчет… или что-то в этом роде. Это была грамотная политика, Андрей на Совинкоме чисто интуитивно выработал такую же – чтобы сотрудники постоянно грызлись между собой за благосклоность хозяина, который любое непопулярное решение может провести в жизнь через подвернувшегося под руку менеджера среднего звена, и на него же спихнуть ответственность в случае неудачи. Конечно, любой здравомыслящий человек понимает, что хозяин в ответе за всё что происходит на предприятии… но это понимается головой, а душа и сердце говорят, что хозяин – он хороший и доверчивый, а вот коммерческий директор – мудак и постоянно науськивает главного на разные неблаговидные дела.
Эти четверо из коммерческого отдела были единственными, кому ничего не перепадало от Экссона. Остальные хоть что-то, да имели – заместители, директора, начальники, грузчики, бухгалтера. И если трое ребят были вполне адекватны и просто выполняли свою работу, то четвертый, по имени Евгений Чебыкин, постоянно находил причину доебаться. То ему не нравились сертификаты на свинец, то он находил погрешности во взаиморасчетах и требовал остановить очередную отгрузку, то он заявлял, что не может принять акт выполненных работ за транспортные услуги. Одну и ту же накладную переделывали по многу раз, потому что ему ни один вариант не нравился. Сначала он говорил, что в накладной надо указывать цену продукции и отдельной строкой расшифровывать транспортные расходы, потому что он «должен видеть за что завод платит». Когда ему приносили новые накладные плюс отдельные документы от транспортной компании, подтверждающие получение услуг по перевозке, он заявлял, что документы составлены неправильно, не по установленным нормативам, и «бухгалтерия их не примет». (бывало он возникал через полгода после того, как бухгалтерия приняла документы и они был проверены аудиторами). Накладные приходилось переделывать заново – вбивать транспортные расходы в цену продукции, а на следующий день весь завод обсуждал, что Экссон обдирает предприятие на доставке и что за такие деньги можно возить из Америки.
А поскольку всегда было неясно, кому подчиняется Чебыкин, то найти управу на него было сложно. Все руководители, кому бы ни пожаловались и ни попросили пропустить документы, услышав, что их заблокировал Чебыкин, горестно вздыхали и пожимали плечами: «Ах, ну раз Чебыкин против…» Единственный, кто мог с ним совладать, был гендиректор, но не будешь же обращаться к хозяину по всякой ерунде – по сертификатам, например.
И в это раз не обошлось без шпилек.
– Говорят Экссон не подаёт отчётность в налоговую! – прогнусил Чебыкин. – Смотрите аккуратнее – у нас может быть встречная проверка!