Сбывшееся ожидание
Шрифт:
– А это мы обсудим в офисе – сейчас встанем, поднимемся к нам, ты оставишь свою тупую пизду сторожить вашу жрачку…
Договорить он не успел – выскочив из-за стола, Андрей обежал вокруг столика и опрокинул назад стул, на котором сидел Хмарук. Он повалился спиной наземь, и Андрей принялся что есть силы гвоздить ему рёбра носками своих крепких английских ботинок и потчевать звонкими тумаками по лицу. С подшибленным глазом и носом, из которого кровь била искристым фонтаном, Хмарук, будучи худ и лёгок, комично подпрыгивал под ударами и делал какие-то движения, словно стремился вознестись на воздух. У него был вид утопающего – такой, какой бывает у близоруких, когда они теряют очки. Его окровавленное лицо выражало бесконечную муку существа, для которого наносимые ему удары
Андрей опомнился, лишь когда двое охранников в черной униформе, схватив за руки, оттащили от избиваемого, а третий загородил его собой. Андрей попытался вырваться, но охранники крепко удерживая, сделали пару шагов в направлении подсобных помещений. Трое мужчин, работников пиццерии – обслуга в белой спецодежде и шапочках – стояли рядом, готовые придти на помощь охранникам. Избитый до синего цвета Хмарук с передвинутыми на лоб глазами лежал на полу, возле него суетилась кассирша. Администратор вызывал по телефону спецслужбы – милицию и скорую помощь. Андрей попытался высвободиться, ему удалось сбросить с себя одного охранника, но его тут же снова взяли на захват. Выручила Таня – обругав охранников, назвав их тупыми уродами, она оттолкнула одного, ударила сумочкой другого, а третьего попыталась ударить ногой, но тот успел увернуться. Её энергичное вмешательство возымело действие. Охранники ослабили хватку, опешив от смелого выпада юной леди с лицом испорченной принцессы и хрипатым, будто прокуренным голосом, напоминающим скрипучий бас мафиози. Воспользовавшись этим, Андрей высвободился, и рванул на выход. Опередив его, Таня открыла перед ним стеклянную дверь, и, пропустив вперед себя, выбежала вслед за ним на улицу.
– Нет, надо его добить, – Андрей, стиснув кулаки, направился было обратно, но Таня его удержала. – Ты чего, сдурел – милицию вызывают! Пойдем отсюда.
Тут Андрей заметил глазеющих на него зевак, некоторые снимали его на телефон. И они с Таней, взявшись за руки, быстрым шагом направились вглубь Глинищевского переулка.
Глава 37
Всё дурное обычно подкрадывается незаметно. Судебное заседание по делу об оскорблении журналистки Софьи Интраллигатор не стало исключением. Оно было проиграно – вопреки прогнозам адвоката Льва Рогозина. Как и в прошлый раз, оскорбленная журналистка выступила частным обвинителем и в качестве эксперта привела с собой Леонтия Буковкина, замначальника департамента культуры при областной администрации, председателя союза писателей, считавшегося самым грамотным эспертом города Волгограда в области словесности. Собственно говоря, лингвистическая экспертиза проводилась экспертно-правовым центром «Регион», который, не имея в штате соответствующих специалистов, обратился к Буковкину и получил нужную консультацию, на основании которой составил своё заключение.
По электронной почте Андрею прислали два отчета о судебном заседании, фактически дублировавших друг друга – от Ирины Кондуковой, явившейся в качестве свидетеля защиты, и Льва Рогозина. В них сообщалось следующее.
Выслушав истицу, судья судебного участка № 10 Гуськов О.Б., уже знакомый с материалами дела, спросил у представителя и защитника обвиняемого, Льва Рогозина,
произносил ли Андрей Разгон в адрес гражданки Софьи Интраллигатор слова «пизда», «тупая жирная пизда», преследуя при этом цель умышленно её оскорбить. Защитник ответил, что Андрей Разгон не произносил таких слов в адрес гражданки Софьи Интраллигатор и не имел намерений умышленно оскорбить её.
Тогда судья задал вопрос: называл ли Андрей Разгон истицу непрофессионалом, преследуя при этом цель оскорбить её достоинство. Защитник снова дал отрицательный ответ.
Тут вмешалась Софья Интраллигатор – она попросила суд выслушать приведенного ею эксперта. Буковкин, замначальника департамента культуры и председатель союза писателей, заявил, что проанализировал аудиозапись интервью и выявил, что в ходе беседы интервьюируемый Андрей Разгон ввёл в общее поле зрения говорящего и слушающего негативную характеристику, которая приписывалась слушающему. Понятно, что любой речевой акт адресован слушающему, однако в данном конкретном случае негативная характеристика не просто ему адресована, но замарывает его, угрожая его общественному лицу. Отрицательная характеристика вербализовалась в неприличной форме, а именно: «пизда», «тупая жирная пизда».
Кроме того, явным признаком оскорбления является повышение статуса говорящего за счёт понижения статуса адресата: «меня раздражают ваша розовая кофточка, ваши сиськи и ваш диктофон. Да мне по хую, как вы напишете. Так же, как и вы. Я не люблю непрофессионалов. Непрофессионалам тут делать нечего. Надо сначала разобраться в вопросе, потом являться к серьёзным людям; а не так как вы – вчера у подворотни, а сегодня здесь, в офисе солидной компании».
Инвектива «Я не люблю непрофессионалов. Непрофессионалам тут делать нечего», – это ярко выраженная отрицательная оценка Андрея Разгона, данная журналистке Софье Интраллигатор. То есть говорящий приписывает адресату отрицательную характеристику – непрофессионализм.
Кроме того, в оскорбительном контексте употреблено слово подворотня:
«Надо сначала разобраться в вопросе, потом являться к серьёзным людям; а не так как вы – вчера у подворотни, а сегодня здесь, в офисе солидной компании».
То есть Андрей Разгон намеренно сравнивает Софью Интраллигатор с низшими слоями общества, обитающими в подворотнях, с целью унизить её достоинство.
Всё вышеперечисленное – очевидные признаки оскорбления, непосредственно направленного на унижение личного достоинства человека.
Помимо этого, в ответ на замечание по поводу недостойного поведения: «Вы явно не в себе», Андрей Разгон угрожающе произнес: «Хорошо, что не в тебе!», что в сложившейся обстановке расценивается как то, что им не исключалась возможность полового акта с Софьей Интраллигатор. Насильственного полового акта, а значит это квалифицируется как попытка изнасилования. В связи с чем обвинитель требует возбудить уголовное дело по статье 66 УК РФ «Неоконченное преступление» (по которому предусмотрено наказание: лишение свободы на срок в размере трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса за оконченное преступление).
Заслушаны свидетельские показания Ирины Кондуковой – то самое сопоставление аудиозаписи с вербальным и невербальным поведением участников. С её слов, Андрей Разгон произнёс слово «пизда», рифмуя сказанное Софьей Интраллигатор: «Тоже мне звезда». Что касается продолжения фразы, а именно «тупая жирная пизда» – свидетельница затрудняется ответить, произносил ли эти слова Андрей Разгон. По поводу непрофессионализма – свидетельница утверждает, что её директору присущи абстрактные высказывания, он часто, продолжая мысль собеседника, развивает её и уводит на новые направления. По аналогии в данном случае Андрей Разгон повёл речь о непрофессиоаналах в общем, не имея в виду журналистку Софью Интраллигатор. Произнося: «а не так как вы – вчера у подворотни, а сегодня здесь, в офисе солидной компании», он смотрел в сторону своего рабочего места, имея в виду всех тех, с кем ему приходится общаться по работе.
А сказанное им «Хорошо, что не в тебе!» в ответ на замечание «Вы явно не в себе» относилось вовсе не к Софье Интраллигатор, а к Ирине. Андрей Разгон посчитал интервью законченным и начал разговор со своей сотрудницей. И эта фраза была произнесена в контексте новой беседы, а что под этим подразумевалось – это частный вопрос отношений директора и его зама.
Когда Ирина закончила, истица обвинила её в пристрастности и попросила судью не приобщать свидетельские показания к делу. Защитник охарактеризовал происшествие в офисе Совинкома как вялую перебранку и языковую игру, основанную на рифмовании слов; по контексту которого невозможно установить, что конкретно имеется в виду – приписывание характеристики, оскорбление, или что-то другое. Это тот случай, когда говорящий должен сам пояснить, что он имел в виду.