Сцена и жизнь
Шрифт:
– Видно, - думал Алексей Алексеевич, идя вслед за ними, - в нынешнем году слетит господин Бежецкий - это не прежнее время. Баба замешалась, а во всякой гадости ищи женщину, а она тут и есть. Будет теперь знать, как мне не додавать денег. За постройку прошлого года мне не додали, а в нынешнем другого архитектора взяли. Я ему удружу.
Все трое вошли в зал.
XIII. Скатертью дорога
Заседание в самом деле было бурное.
По прочтении отчета, со всех сторон послышались возгласы.
Громче всех раздавались голоса Петрова-Курского и Городова.
– Неправда, неправда, вы подтасовали счета!
– слышались крики.
– Это оскорбление личности!
– старался перекричать Шмель, читавший отчеты.
– Вашей рукой счета переправлены. Какой вы эконом!
– раздался громкий голос Городова.
– Вам самому хочется в экономы попасть, по этой причине я и не гожусь, - отпарировал Борис Александрович.
– Не ваше дело, чего я хочу, но во всяком случае брать жалованье с общества не стану, - наступал на него тот.
– Я и не беру. Неправда. Не беру.
– Господа, господа, потише, замолчите!
– вступился Бежецкий.
– Не хочу я молчать. Вы, конечно, будете за него заступаться. Куда годны такие распорядители?
– горячился Михаил Николаевич.
– Перестаньте, Городов!
– перебил его Владимир Николаевич.
– Не делайте скандала, Городов! Зачем скандал?
– увещевал его Бабочкин.
– Не живется покойно!
– добавил он как бы про себя.
– Господа, что же вы молчите! Наши деньги летят, а все молчат!
– воскликнул Городов.
– Вы оскорбляете, - начал было Шмель.
– Не оскорблять, а выгнать вас за это надо!
– крикнул Михаил Николаевич.
– Выгнать, выгнать!
– послышались сначала робкие голоса, а потом они стали все смелее и громче.
– Вот скандал!
– захлебывался с восторгом Вывих.
– Что завтра я напишу, что напишу!
– Вон, вон!
– послышалось несколько голосов.
– Да, вон, нам воров не надо! Баллотировать.
– Баллотировать, баллотировать!
– подхватили голоса.
– Постойте, постойте, господа! Вы меня этим оскорбляете, - заявил Владимир Николаевич.
– Господа, не оскорбляйте его недоверием. Это нехорошо!
– заявила Щепетович, сидевшая около Бежецкого.
– Так не молчать же всем из-за того, что вы оскорбляетесь, - возразила громко Крюковская, окинув ее злым взглядом, - дело важнее вас.
Бежецкий с ненавистью посмотрел на нее.
– Правда! Правда, Надежда Александровна!
– закричал Сергей Сергеевич.
– Мы верных отчетов требуем, - вступился Городов.
– И вы обязаны их дать, - в упор сказала Владимиру Николаевичу Крюковская.
– Имеем на то право!
– высказался Чадилкин.
– Юридическое право, - подтвердил Михаил Николаевич.
– Имеем право, имеем право!
– послышались крики.
– Конечно, имеете, и требуйте, господа!
– обратилась к собранию Надежда Александровна.
– Требуем! Требуем!
– раздались крики.
– Вам что до других за дело? Не мешайтесь в историю, - прошипел сквозь зубы, обращаясь к ней Владимир Николаевич.
– Я о деле говорю, - каким-то неестественным голосом крикнула она, - оно мне дороже всего. Напрасно думаете, что я уж и на это права не имею и разум настолько потеряла, что и об искусстве забыла. Оно для меня выше всего и, конечно, выше ваших личных интересов.
– Да, дело выше личностей!
– подтвердил Сергей Сергеевич.
– А у нас о нем не думают. Я один только думаю, - кричал Городов.
– Да никто не думает и даже те, кто управляет. Это для общества постыдно, господа!
– крикнула снова Крюковская.
– Надо это изменить, господа!
– заявил вышедший вперед Исаак Соломонович.
– Общественное благосостояние выше всего, и требует…
Он не успел договорить, как его перебила Лариса Алексеевна.
– Исаак Соломонович! На пару слов.
Они отошли в сторону и стали разговаривать вполголоса.
– Да, господа, пора нам опомниться наконец. Что делаем, мы деятели деятели "общества поощрения искусств"? Что мы поощряем?
Надежда Александровна указала головой в ту сторону, куда отошли Коган и Щепетович.
– Кого на сцену принимаем? Зачем собираемся сюда? Неужели затем, чтобы в карты играть, пить у буфета и беспечно и весело прожигать жизнь? А о главной цели - об искусстве, вспоминать, как о мираже. Надо проснуться, мы ходя спим, все спим.
– Общественное благосостояние требует, - снова заговорил Коган, оставив Ларису Алексеевну, - требует…
– Чтобы во главе стоял человек, занимающийся делом, - подсказывал ему Чадилкин.
– Да, делом, исключительно делом!
– подтвердил Петров-Курский.
– Что, господа, долго разговаривать, баллотировать этот вопрос и все тут.
– Баллотировать, баллотировать!
– подхватили почти все хором.
– Господа, прошу слова, прошу слова!
– силился их перекричать Бежецкий.
Все постепенно смолкли.
– Несмотря на все мое желание быть полезным обществу, я вижу, что при настоящем положении дел, при таких беспорядках и при том, как ко мне относятся, я ничего сделать не могу и если общество желает меня оскорблять недоверием, сам попрошу уволить меня от ведения дел и звания председателя, или подчиниться моему умению и опытности. При таких условиях я могу управлять.