Сцена и жизнь
Шрифт:
– Что мне за дело до вашего спектакля?
– Лариса Алексеевна, ведь вы служите, деньги получаете, так как же вам до спектакля нет дела. Если вас общество наняло, так для того, чтобы вы были полезны делу, а вы хотите играть только выигрышные роли, - заметил ей Городов.
– К чему вы-то вмешиваетесь? Не ваше вовсе это дело, - обрезала она его.
– Я вам сказал за Ивана Владимировича, как член общества.
– Что же у председателя своего голоса что ли нет?
– расхохотался Вывих, приехавший вместе со Щепетович.
– Это прелестно.
– Я с господином Городовым согласен!
– поспешил заявить Величковский.
– А какое вы имеете право, - наступал на него Вывих, - требовать от актрисы того, к чему она не обязана. Я видел контракт Ларисы Алексеевны. Она должна играть только три раза в неделю, а вы в четвертый требуете - это незаконно. Я завтра же напишу, какие у вас распоряжения, - требуете того, на что не имеете никакого права. Вы бы прочли контракт-то.
– Merci, merci m-r Вывих, что вы за меня вступились, а то меня здесь притесняют и ролей хороших не дают. Только и играй все без щелчка.
– Так ведь я не виноват, Лариса Алексеевна, что вы публике не нравитесь!
– рассеянно ответил Иван Владимирович.
– Что? Вы вздумали еще меня оскорблять?
– напустилась на него Щепетович.
– Вот вас Вывих продернет за это в газетах. Продернет.
– И продерну… - подтвердил Марк Иванович.
К ним подошли вновь прибывшие Петров-Курский и Бабочкин.
Увидав первого, Вывих быстро отошел.
– Здравствуйте, господа, я заехал узнать, будет у нас завтра репетиция или же не состоится, как и нынешняя. Потрудитесь мне сказать, Иван Владимирович, я тороплюсь в гости, - первый заговорил Курский.
– Я, право, еще и сам не знаю, какая завтра пьеса пойдет. Вы не уезжайте - нужны здесь.
– Какое мне дело, что я нужен. Я не нанимался торчать у вас целый день в театре.
– Поедем, брат, нас там ждут, там поросенок заливной на закуску приготовлен, - торопил его Бабочкин.
– Да погодите, господа, надо еще нам решить, какую пьесу поставить, - удерживал их Иван Владимирович.
– Что нам решать, нам какое дело? Я вам говорил - составьте комитет. Тогда мы сами и будем решать, а вы не хотели. Теперь сами и возитесь, - отвечал Сергей Сергеевич.
– Вот вздумалось еще - комитет! Поедем лучше!
– ужаснулся Михаил Васильевич.
– Что же я сделаю, если Лариса Алексеевна играть не хочет, погодите уезжать, - умолял Величковский.
– Этакая неурядица. Как распоряжаются!
– воскликнул Курский.
– Так я что ли виноват? Всегда меня винят, - жалобно протестовал Иван Владимирович.
– Чтобы вас не винили, составьте комитет. Дело пойдет лучше. Курский правду говорит. Они хотят этого и дайте им… - посоветовал Городов.
– Право уж, и не знаю!
– снова развел руками Величковский.
– Здравствуйте, Анфиса Львовна, - обратился он к только что приехавшей Дудкиной, здоровавшейся во всеми.
– Скоро ли приедет Надежда Александровна? Надо сказать ей, что на завтра пьеса не состоится - надо переменить.
– Как переменить?
– вспылила Дудкина.
– А я для нее платье сшила. Зачем же меня в расходы ввели? Я играть не буду, пока не обновлю платья. А Надежда Александровна не совсем здорова и едва ли сегодня приедет.
– Так что же это, господа!
– воскликнул в отчаянии Величковский.
– Тот "не хочу", другой "не хочу". Я не знаю, что мне и делать.
– Кто же виноват, если вы распоряжаться не умеете. То и делать, что мы хотим. Составьте комитет, и все пойдет как по маслу, - заявил Сергей Сергеевич.
– К чему нововведения? Зачем еще?
– проворчал Бабочкин.
– Конечно, комитет нужно непременно, - поддержал Курского Городов.
– Вот комитет - это другое дело. Мы все будем довольны!
– решила Щепетович.
– Ах ты Господи! Ну, делайте, как хотите, лишь бы дело шло, - махнул рукой Иван Владимирович.
– Так комитет… Комитет… Отлично!
– раздались возгласы.
– Моими распоряжениями не довольны, теперь распоряжайтесь сами, только порешите, Бога ради, на чем-нибудь. Я не знаю, какую пьесу ставить!
– сквозь слезы проговорил Величковский.
Решено было спектакль на завтра отменить и вечером созвать комитет.
Все разъехались довольные.
XIX. Скандал
На другой день, к восьми часам вечера в одну из зал "общества поощрения искусств" собрались все актеры и актрисы и открывали первое заседание комитета, в руки которого, как нам известно, Величковский передал свою власть.
Не было только Крюковской.
– Ну, слава Богу, дождались наконец-то. Сами гораздо лучше справимся, - начал Петров-Курский.
– Садитесь, господа!
Все уселись за стол, покрытый зеленым сукном.
– Мы такую пьесу поставим, что прелесть! Вот что я думаю: поставим мы первый раз "Расточителя", - продолжал он.
– Сбору не даст!
– отрезал Бабочкин.
– Конечно, два с полтиной будет. Вы лучше поставьте "Каширскую старину", - вмешалась Щепетович.
– В самом деле, поставьте, я отлично Марьицу сыграю!
– вставила Дудкина.
– Это моя роль. Какая же вы Марьица?
– накинулась на нее Лариса Алексеевна.
– Вы хотите все роли только себе забрать!
– огрызнулась Анфиса Львовна.
– Неправда, не потому, но вы для драмы устарели.
– Как я устарела? Я, по крайней мере, опытная актриса, а вам только кокоток играть. Разве вы на что-нибудь другое годитесь?