Сценарист

Забугорный Алексей

Бармен достал из-за стойки графин с водкой.

– Знаете, – промычала Маргарита, выпив еще и раздирая сало остренькими зубками, – приходите завтра на премьеру, и сами увидите.

– Хотите контрамарку? – добавил Собакевич.

– О чем же все-таки спектакль? – спросил я.

Мысль увидеть на сцене Собакевича в образе Маргариты, под ручку с Собакевичем – Маргаритой вызывала противоречивые чувства.

– Как бы вам сказать…, – протянул Собакевич, и почесал нос.

– Это трудно объяснить, – закивала Маргарита. – Сюжет не укладывается в привычные рамки. Зритель может представлять все, что угодно. В отличие от классики, которая давно всем набила оскомину здесь во всем, во всем – полная свобода. Определенно, это будет революция в искусстве!

– Ну, а какова все-таки основная мысль? – спросил я.

– Я же сказала вам, – отвечала Маргарита, раздражаясь, – во всем – свобода. Один увидит одно, другой – другое, третий вообще ничего не увидит, но только все поймут, что перед ними что-то такое, что… нет, это невозможно, невозможно описать! – Выкрикнула она почти уже со злостью, но тут снова запели колокольчики, и в уютном полумраке появились два господина.

– Добрый вечер! – воскликнул тот, что вошел первым.

На нем был мокрый от дождя плащ, широкополая шляпа и трость. Другой держал в руках потемневший от влаги бумажный пакет, перетянутый бечевой.

– Где веселье? – воскликнул первый господин. – Почему тихо? Музыку громче! –Больше свечей!

– Здесь нет свечей, – тихо заметил второй.

Какой ты, Михаил, реалист, право! – огорчился первый господин. – Впрочем, – добавил он, оглядываясь, – свечей здесь действительно нет. Что-ж, твой выход!

Второй господин надорвал бумажную обертку и извлек из прорехи несколько толстых, темных восковых свечей, богато украшенных замысловатым орнаментом.

– Подарок заведению, – пояснил первый. – Для услаждения вкуса присутствующих и создания атмосферы.

– Благодарю, – ответил бармен бесстрастно.

Свечи расставили на столиках, полках и барной стойке и зажгли.

– Позвольте отрекомендоваться, – сказал первый господин. – Катамаранов. – И протянул мне руку.

– Йорик, – ответил я.

– Вы бедны? – поинтересовался Катамаранов.

– Отнюдь. Но моя матушка в молодости была романтически настроена.

– Это случалось с девушками тех лет, – согласился Катамаранов, и указал на того, что с пакетом. – Это Михаил. Любитель восковых свечей с орнаментом. Рекомендую.

– Очень приятно, – кивнул я.

– Собакевич, – нехотя представился Собакевич и демонстративно выпил.

– Маргарита, – сказала Маргарита и снова провела ладонью по волосам.

Вновь прибывшие уселись рядом с нами и заказали пива.

Катамаранов отхлебнул из своего бокала, посмотрел на нас, снова отхлебнул и опять посмотрел.

– У вас несколько неестественный вид, господа, – сказал он. – Возможно, мы своим неожиданным появлением отвлекли вас от интересной беседы, и если это действительно так, то мы искренне…

– Вовсе нет! – перебила Маргарита. – Мы как раз обсуждали новую роль Собакевича и мою, и к разговору нашему вы можете присоединиться в любую минуту.

– Роль Собакевича? – живо спросил Михаил. – Так вы – актеры?

– Да, – живо отозвался Собакевич. – Актеры.

– Какое совпадение! – обрадовался Михаил. – А я как раз большой театрал. То-то я смотрю, мне лица ваши будто бы знакомы.

– Возможно, возможно, – вздохнул Собакевич, и придал своему грубо скроенному лицу выражение, какое бывает у великих, но скромных людей, когда им вдруг станет грустно. – Меня, знаете ли, часто узнают, но что поделать…

– Собакевич будет играть Маргариту, – сказала Маргарита и обвела нас взглядом, чтобы еще раз насладиться произведенным эффектом.

– То есть…, Катамаранов на секунду замешкался и посмотрел на Маргариту вопросительно.

– Нет, не меня, – улыбнулась Маргарита, – а другую Маргариту.

Катамаранов поперхнулся пивом.

– Неужели…?

– Ее самую, – улыбнулся Собакевич.

– А я буду Собакевичем, – заявила Маргарита. – Гениальный, гениальный спектакль! Наверняка будет аншлаг. – Хотите контрамарку?

– Но позвольте…, – озадачился Катамаранов. – Они ведь, кажется…

– Именно, что только кажется! – воскликнула Маргарита, снова начиная раздражаться. – Спектакль экспериментальный и нужно обладать хоть немного воображением, чтобы понять, что… впрочем, вот перед вами Йорик, который все вам объяснит не хуже нашего.

И добавила, посмотрев на меня с издевкой: «Правда, Йорик?»

***

Свечи струили теплый свет. За окнами совсем стемнело, и в окна эти густо лепил мокрый снег.

Собакевич достал из нагрудного кармана своего пиджака серебряную трубочку, закурил, и клубы ароматного дыма, разрастаясь и сливаясь друг с другом, стали заполнять помещение.

– Сейчас самое время рассказывать истории, – мечтательно сказала Маргарита.

– Здорово, знаете ли, было бы послушать, – ответил Михаил, глядя на Маргариту томно.

– Слушать всякий может, – осадила его Маргарита. – Но, чтобы один слушал, другой, как известно, должен именно рассказывать. Вот вы, например, – Маргарита холодно взглянула на Михаила. – О чем бы вы рассказали?

– Мне… нечего рассказать, – вздохнул Михаил. – Единственное мое увлечение – свечи с орнаментом. В остальном моя жизнь – к счастью или нет – состоит из серых будней. Собственно, затем я и пришел сюда, – чтобы внести в нее хоть какое-то разнообразие.

– Стало быть, все дело в алкоголе? – подняла бровь Маргарита.

– Именно, – ответил Михаил, и добавил: «Странно… я не испытываю неловкости признаваясь в этом. Алкоголь окрыляет, дарит чувство свободы и веру в то, что все достижимо, что все еще впереди…»