Счастье для богов
Шрифт:
– Кстати… Репродуктивные органы, как я понял, больше не работают, да? – спросил Адам с небольшим смущением.
– А… ты про член… Не, член у половины старого поколения отпал просто. А у второй половины остался, но не работает. Отношусь ли я к первой или второй половине – вопрос оставлю открытым.
– Это же получается… люди больше не размножаются… – Адам с ощущением апатии всмотрелся в землю. Факт, который он сейчас для себя понял, был слишком удручающим.
– Ага… Старое поколение вымирает… И ничего мы с этим не сделаем. – Сборщик после этого сам молчал минуту и ничего не говорил.
– Кстати! А какая у вас в этом мире валюта? Или просто обмен?
– А, мы в Яросбурге просто обмениваемся. Но у нас такая маленькая община, что там многие как родные друг другу, поэтому чаще просто по нуждам кому-то что-то даем на время, потом тебе дадут что-то в благодарность. Вот так и живем, но, возможно, в других поселениях по-другому.
– А где это поселение-то
– В километрах так ста. Сейчас машинами никто не пользуется, потому что дороги завалены, добираться пешком долго. Еще вот где-то… на севере есть довольно большое поселение, в Четвертом секторе – Финляндии. Оно вроде называется Куопио. Это такой финский город. Еще в Европе там какие-то есть, но оттуда новостей почти нет. И самое главное – это столица всей территории СССР – Кремль.
– Кремль? Столица – это Москва ведь.
– А теперь Кремль. Даже в новой эпохе Красная площадь так и стоит себе. Сейчас, говорят, там много выживших из старого поколения и много из нового собираются. У них там уже как целый городок. Собирают страну по кусочкам, с этим мы их поздравим.
– Удивительно. А я здесь ни одного человека не встретил, только того рожденного робота… В пустошах что? Так редко люди встречаются?
– Да нет, есть тут причина. Ты вот говорил, что когда ты только проснулся, существ в округе было мало и со временем их становилось все больше, так вот… В Новом Петербурге и Петербуржской области есть свой чудовищный правитель. Хищник-монстр… Огромный стальной войн – Тэкеши. Но для начала тебе нужно рассказать про титанов. В мире куча всяких зверей теперь, самых разных. И самыми сильными из них обычно являются самые большие. Если существо больших размеров, то с огромной вероятностью у него будет сильная душа и хаос-контроль. С большой вероятностью это существо будет хищником. И самые страшные хищники, самые страшные монстры – это титаны. Если существо достаточно огромное – то это титан. Большинство из них собирались прямо из окружающих объектов и рождались жуткими монстрами, но Тэкеши – это ведь созданная людьми тварь. Повезло ему, Тэкеши – это, сука, худшее чудище, которое можно встретить в этих землях. А иногда еще и единственное. Все неразумные хищники просто охотятся на слабых, утоляют голод и наслаждаются вкусом душ. А мне моя подруга говорила, что души очень даже вкусные. Так вот, Тэкеши родился спустя пару лет после Черного неба, по крайней мере, мы так предполагаем. Говорят, он родился прямо в небе, высвободившись из взлетевшего в небо ангара. Так он и очутился здесь, упал прямо на эти земли, и, должно быть, посчитал их своей территорией. Тэкеши охотится абсолютно за всеми, кто заходит на эти территории. Даже среди сильных хищников, а титаны – это всегда самые сильные хищники, Тэкеши превосходит себе подобных. Понимаешь, Тэкеши не просто один их самых сильных. Он сильнейший среди сильнейших монстров. Помню, когда его использовали, то прикрепляли к нему костыли, чтобы его конструкция не рухнула под собственным весом, а когда он стал хищником, то он не просто ходил без своих костылей. Он прыгал и бегал! Своим хаос-контролем он поднимал здания в воздух и кидался ими. Он уничтожал всех, охотился на всех. Некоторые существа, владеющие хаос-контролем, чувствуют чужие души лучше других хаос-контроллеров. Так вот, говорят, Тэкеши чувствовал даже души меньше наших. Он шел за всеми. Всех убивал! Но в последние несколько месяцев, с осени где-то, что-то изменилось…
– Он умер. – прервал Сборщика Адам. – Я натыкался на его труп.
Сборщик застыл на месте, взглянул на потолок, разложился на диване и вздохнул.
– Пиздец…
– Я же сказал, не матерись!
– Да-да… Ты понимаешь, что это значит?
– М-м… Его кто-то убил?
– Да… Надеюсь, что это была спланированная атака какой-нибудь группы героев. Монстры слишком глупые, чтобы нападать на него в группе. Его либо забили толпой разумные существа, либо нашелся кто-то сильнее… – Сборщик еще какое-то время был поражен и ничего не говорил. – Но вы за все это время не видели никаких ужасно сильных монстров, так?
– Только большого летающего ската.
– Который даже не нападал на тебя. Не знаю, вряд ли это он убил… Говоришь, ты видел его труп? Давай туда сходим.
– Это часа два идти, а потом еще обратно.
– Ладно, давай тогда завтра, а я у вас тут переночую.
– А ты ночуешь? Просто мы – нет. Елена спит только иногда, когда ей нефиг делать.
– Я тоже сплю, когда мне нефиг делать, чтоб топливо медленнее тратить.
Оставшееся время сегодня Сборщик продолжил рассказывать о своей жизни, об играх на планшете, о своих друзьях, однако об Ане он в основном помалкивал, так как говорил, что ей не нравятся, когда ее обсуждают за ее спиной.
На следующие утро, оставив Елену наедине с играми, в которые она уже со всем удовольствием играла, Сборщик и спартанец пошли только вдвоем к телу Тэкеши, прихватив с собой по сумки и оружию. По пути Сборщик решил поговорить.
– Повезло тебе. Ты не один, с тобой всегда дочь, которая, думаю, будет любить тебя до конца жизни.
– Возможно… Ты, вижу, к детям, кстати, хорошо относишься. Ощущение, будто у тебя у самого ребенок был… Ну, знаешь, тогда, в прошлом мире.
– Да мне, когда все это произошло 21 было. Не было у меня детей, да меня от них тогда и воротило… – Сборщик погрузился в свои мысли и загрустил.
– Воротило? Я читал, что многие люди в 22 веке отказывались заводить детей, не хотели. Может быть, я бы их понял, но у меня она особенная. Не гадит, не ест, не болеет… А ты так же? Просто не хотел брать ответственность за детей?
– Да нет… У меня особый случай… – Сборщик вздохнул. – У меня сестра была младшая… Ей было 14, когда все произошло. Мне всегда приходилось с ней нянчится.
– А сейчас с ней что?
– Ну… как ты думаешь?
– Понятно…
– Так вот, я не должен был нянчится с ней, это ведь была задача наших родителей. Нашего бати, точнее, матери у нас с раннего возраста не было. И отец был пьяницей. В итоге дошло до того, что его лишили родительских прав, когда мне было 16. А потом он и вовсе отлетел в тюрьму. И после жили мы на льготы от государства. Денег всегда было немного, и мне еще подростком приходилось работать, чтобы нас прокормить. Я заботился о ней всегда… Но мне никогда это не нравилось. Иногда мне казалось, что я ее ненавидел. Хотел, чтобы ее не было. Обвинял, что отец наш был таким идиотом из-за нее. Я просто не хотел заботиться о ней, когда еще сам не вырос… А потом в 2147м произошло то, что произошло. Я тогда сидел в нашей маленькой дрянной квартирке в Новгороде, который недалеко от Питера. Небо чернеет, все в панике, шум повсюду. Со мной первое время ничего не случалось, и я захожу в нашу спальню, где была моя сестра… – Сборщик начал говорить совсем тихо, с запинками. – Захожу, а она там… лежит… буквально, нахуй, разобранная на части… Все в крови, но она какое-то время жила. Смотрела на меня и тянула ко мне руку, которая стала похожа на какую-то пружину. Меня тогда вырвало… И я убежал, выбежал из квартиры… Даже с ней не попрощался, хотя этого она, может, и хотела напоследок. Наш дом потом обрушился, и я даже не нашел ее труп. Когда были худшие времена, бойня, все друг друга мочили… Я тогда часто думал, что что-то упустил, что на самом деле очень любил ее, что скучаю по ней. А наше расставание было таким…
Закончив, Сборщик замолчал и шел угрюмый, смотря на дорогу. Спустя несколько минут Адам продолжил беседу.
– Ты рассказываешь это мне… Разве я должен слышать настолько личное?
– Просто только здесь, у вас, я снова вспомнил о тех днях. Сейчас детей уже нет… Те, которые остались, сменили себе тело на взрослое и выросли психологически.
– Я тоже часто вспоминаю о былом… Знаешь, ведь… Военные роботы исполняют всю самую грязную работу. Особенно не в военное время, а в то, которое было у нас.
– А что вы такое делали? Преступников же, наверное, ловили всяких.
– Можно и так сказать. Я работал в западных секторах, в самых низших секторах. Там всегда было больше всего бунтарей, мятежников и повстанцев. Германия – Седьмой сектор, там приходилось работать чаще всего… В 22 веке для СССР жителей низших секторов было слишком много, поэтому их не жалели. Порой и митингующим не давали шанса. Забирали, а через несколько дней вели к «стенам раскаяния». А мы, военные роботы, стреляли в них. Мы же разгоняли мятежи и митинги. С такими людьми говорили обращаться жестоко, мы так и делали. Порой еще приходилось воевать с революционерами всякими. К их несчастью, против спартанцев у обычных террористов мало шансов. Мои бои всегда превращались в бойню. И так длилось пятнадцать лет…
– О… ты работал пятнадцать лет? И все это время херачил не особо сопротивляющихся террористов?
– Да… Я бы больше не хотел возвращаться к такой жизни… Но несколько существ уже пришлось убить. Один из них был похож на человека.
Адам еще какое-то время помолчал, а потом решил все-таки продолжить.
– Знаешь, есть кое-что, о чем вспоминать мне тяжелее всего. Помню, как-то раз нужно было зачищать «гнезда революционеров». Так наши офицеры называли дома, в которых они скапливались и разрабатывали свои планы. С революционерами тогда нужно было обходиться особо жестко, по-военному. Мужчин убивать, женщин, если не сопротивляются – отдавать на тяжелые работы. Детей в детские колонии. Ну, вот, прихожу я как-то с одним майором в квартиру. Там семья обвиненных в терроризме. Отец, мать и дочь. А дочь была как раз так похожа на Елену. Не такого цвета, конечно, но лицом, волосами очень похожа была. Ей было около восьми. Отец держал в руках оружие и целился прямо в меня, но мне не было до этого дела, я застрелил его прежде, чем он успел опомниться. Мать тоже достала пушку, может быть, она хотела застрелиться, но я ее опередил. Осталась только девчонка. Меня тогда отвлек майор, он что-то говорил мне про события на этажах выше. Говорил, что какие-то террористы там бомбу взорвали, сами себя погубили. В это время девочка подобрала пистолет у родителей и выстрелила в меня. Пуля отлетела от брони и порезала чуть плоти на плече майора. Следующим выстрелом я положил и девочку… Прямо в лоб ей выстрелил, ведь я почти никогда не промахиваюсь.