Счастье есть? Возможно ли найти радость в серой повседневности
Шрифт:
Помните: жизнь состоит из мелочей, в ней нет места «крупностям». А уже мелочи, накапливаясь, превращаются во что-то большее.
Единичный поступок, возможно, не покажется значимым – и не важно, хороший он или плохой. Одна улыбка, возможно, ничего не значит, но из таких улыбок складывается все остальное. Один цветок – еще не венок, но без таких цветков, собранных вместе, не будет и венка.
Не умаляйте своих неудач, не умаляйте своих добрых дел. Абсолютно все,
Только в счастье находишь доказательство того, что Бог есть. Логического подтверждения его существования нет, но когда вы переполнены счастьем, когда вы танцуете от души, то в этом танце рождается благодарность существованию.
Рождаются благодарность и молитва, и в этой молитве вы перерождаетесь. В этой молитве перерождаетесь не только вы, но и Бог.
Жизнь состоит из мелочей, и путем осознанности, наблюдения и внимательности вы должны превратить каждую такую мелочь в красивый поступок. И тогда обычное станет удивительным.
Монаха, дзен-буддиста, спросили однажды: «Чем вы занимались до того, как на вас снизошло просветление?» Он ответил: «Я рубил лес и носил воду из колодца». И затем ему снова задали вопрос: «А сейчас, будучи просветленным, чем вы занимаетесь?» И он сказал: «Я рублю лес и ношу воду из колодца».
Собеседника озадачил такой ответ. Он лишь заметил: «Тогда получается, что нет никакой разницы».
На что монах ответил так: «Разница во мне. Разница не в моих поступках, а во мне, но поскольку изменился я, изменились и все мои поступки. Изменилась их значимость: слова превратились в стихи, камни – в проповедь, и все вопросы исчезли. Сейчас есть только Бог и ничего больше. Жизнь для меня сейчас – это свобода, это нирвана».
Введение
Человек рождается с неизвестными и не поддающимися познанию возможностями. Его истинное лицо скрыто, когда он приходит в этот мир. Человеку придется найти его – и такие поиски станут для него настоящим открытием. В этом его прелесть. И в этом разница между живым существом и вещью.
У вещи нет потенциала, она такая, какая есть. Стол – это стол, стул – это стул. Стул не станет чем-то иным, у него нет для этого возможностей, у него есть только реальность. Он не является началом чего-либо.
Человек – не вещь. Он взгромождает на свои плечи все печали и радости, проходит все испытания и переживает все тревоги и волнения. Ребенок приходит в этот мир пустым, без какой-либо надписи на нем и даже без намека на то, кем он станет, – все двери открыты перед ним.
Первый базовый принцип, который необходимо понять: ребенок – не вещь, ребенок – человек. Пока еще не совсем человек, но скоро им станет. Он – это процесс, и невозможно предсказать, где этот процесс закончится; каков будет конечный результат его жизненного опыта, страданий, тревог, радостей; к чему все это приведет в конечном итоге. Окончательная сумма всей его жизни не доступна в начале. У него при себе нет плана. Все астрологи врали вам, все хироманты врали вам, и они смогли одурачить вас, потому что у них были на это все шансы.
Родители озабочены тем, кем станет их ребенок. И в этом беспокойстве нет любви, следовательно, их могут эксплуатировать всевозможные жулики. Эти жулики могут пророчить: «Он будет тем-то или тем-то». Они не наносят большого вреда – они просто-напросто используют людей. Их предсказания никогда не сбываются. Намного большая проблема возникает из-за священников, политиков, педагогов.
Политику не интересно, каковы потенциальные возможности ребенка. Он намного более заинтересован в том, что ребенок посодействует становлению его власти. Он инвестирует в каждого ребенка, потому что каждый ребенок – это потенциальный друг или враг. И чем раньше он начнет вербовку сторонников, тем лучше.
Итак, до тех пор, пока ребенок не начнет жить самостоятельной жизнью, его заставляют идти дорогой, которая приведет к тому, что желания политика будут исполнены, а таланты ребенка загублены. Священник тоже заинтересован, и он так же инвестирует.
Папа Римский тем значительнее, чем больше католиков в мире. Если католики исчезнут, в чем ценность Папы? Кому было бы до него хоть какое-то дело? Каждый ребенок уже при рождении наделен определенной силой, которой могут воспользоваться политики, священники…
Вскоре ребенок станет полноценным гражданином мира, а значит, его надо поскорее прибрать к рукам. Он должен стать католиком, если его родители католики. Или, если, к несчастью, он сирота, то Мать Тереза может присмотреть за ним и обратить в католичество.
Они чрезвычайно счастливы: чем больше в мире сирот, тем больше Матерей Терез получат Нобелевскую премию, а больше сирот – значит больше католиков.
Чем больше бедняков в мире… их легко обратить в христианство. Иисус говорит: «Не хлебом единым жив человек». Это истинно для независимого человека, но не для толпы людей.
А поскольку мы имеем дело с толпой, то я скажу вам так: «Хлебом единым жив человек». И есть только толпа – где тот самый независимый человек? Эти политики, эти священники, эти учителя не дают человеку побыть с самим собой наедине для того, чтобы он мог стать независимым, мог обрести свое настоящее лицо, мог найти себя.
Везде найдутся люди, преследующие корыстные интересы в отношении детей. А ребенок – это «табула раса», чистый лист бумаги, на нем нет ни единой надписи. И каждый подвержен сильнейшему искушению оставить свое слово на нем.
Родители, конечно, хотели бы вписать туда свою религию, свою касту, свою философию, свои политические взгляды, потому что дети должны быть их представителями. Дети должны нести в себе их наследие.
Если веками они были индуистами, их ребенок тоже должен стать индуистом, несущим наследие индуизма будущим поколениям.
Им нет дела до потенциальных возможностей самого ребенка. Да и никому нет до этого дела. Им интересны только собственные инвестиции, и конечно, они инвестируют.
Родители так усиленно инвестируют в ребенка, даря ему жизнь, воспитывая его, обучая его; но все это имеет свою причину – не важно, озвучена она или нет, речь не об этом.
Однажды они скажут: «Мы так много сделали для тебя, а теперь пришло время, чтобы ты делал то, что хотим мы». Они могут не осознавать, что творят, потому что они были выращены своими родителями по этому же принципу.
Этот обычай повторялся из поколения в поколение.
Учитель заинтересован в том, чтобы ученик уважал его. Вероучитель заинтересован в том, чтобы верующий был эталоном его учений.
Я хочу, чтобы вы запомнили: каждый имеет корыстные интересы в отношении ребенка, который, в свою очередь, заинтересован абсолютно в ином.