Счастье мимолетно
Шрифт:
— Я просто пошутил, — услышала она извиняющийся голос Фрица. Он относился к ней трепетно, и это была одна из причин, по которой она вообразила, что любит его.
Когда подали кофе, слово попросил председатель благотворительного комитета. В нескольких фразах он напомнил о трудной, но полной захватывающего интереса работе спелеологов, упомянул о новых открытиях настенных рисунков, об исследованиях подземных вод и об опасностях, подстерегающих спелеологов на каждом шагу. В заключение он предоставил слово отважному спелеологу Максиму Фоллену, и все зааплодировали.
Свет
Первое время, не отрывая глаз от белоснежной скатерти, она лишь слушала эти звуки, не вникая в смысл сказанного. Наконец подняла глаза и посмотрела на него. Он держался так, словно ему было не привыкать выступать перед многочисленной аудиторией. Точно ощутив на себе взгляд Лизы, он вдруг склонил голову набок, замолчал и посмотрел в ее сторону. Фриц все еще держал руку у нее на плече, и Лизе захотелось освободиться от его докучливой опеки.
— Человек отважен, — говорил между тем Максим Фоллен. — Он взберется на вершины гор, где почти нечем дышать, пройдет через полярные льды и знойные пустыни, спустится на дно океана и в глубины пропастей земли, чтобы узнать о Земле все. Мы с Жаном Морелем занялись спелеологией много лет тому назад, и это связало нас навсегда.
Повисла тишина, затем звякнула о блюдце кофейная чашка, кто-то с шумом отодвинул стул. Максим Фоллен медленно поднял голову.
— Под землей спелеологов поджидают узкие, почти непроходимые ходы, вечная кромешная тьма, камнепады, обвалы, ядовитые газы, медленно засасывающая грязь, ледяные воды, внезапные паводки. Но ничто не может остановить исследователей, которые будут проникать все глубже и глубже.
— Зачем? — прошептал Фриц на ухо Лизе.
Она покачала головой. Ей тоже была не понятна эта страсть к риску, однако вдруг безумно захотелось понять. Она затаила дыхание, ловя каждое слово.
Голос Фоллена умолк, но в зале царила завороженная тишина. Лизе показалось, что на мгновение он напрочь забыл о сидевшей перед ним публике, погрузившись в какие-то воспоминания. Затем он, словно опомнившись, снова заговорил еще более низким голосом:
— Мы не созданы жить в одиночестве, но постоянная суета, окружающая нас, заставляет иногда искать его. И лишь в подземном уединении можно набраться новых душевных сил. Когда ты сбрасываешь с себя лишние заботы, то чувствуешь, что призыв неизведанного и радость новых открытий дают тебе силы перенести все трудности. Но пещеры не прощают оплошностей. Они забрали жизнь Жана Мореля, самого близкого моего друга. Он был лучшим из людей, и я никогда не забуду его.
Лизе словно передалась боль, заполнившая его глаза. Она дрожала всем телом, пытаясь унять подступавшие к горлу рыдания.
Когда она решилась поднять глаза, Фоллен уже отошел от микрофона. Зал взорвался аплодисментами. Фриц, наконец, сняв руку с ее плеча, тоже хлопал в ладоши. Лиза, усилием воли расцепив сомкнутые на коленях ладони, присоединилась к аплодисментам. Сидевшая напротив нее женщина достала носовой платок и смахнула с глаз слезы. В зале вообще не было женщины, которую слова Фоллена оставили бы равнодушной.
Выступление Максима Фоллена должно было пробудить в присутствующих чувство сострадания, и, судя по всему, это удалось. По крайней мере, было очевидно, что он говорил искренне, как человек, который по-настоящему переживает смерть друга.
Лизе было жаль и его, и жену погибшего, которая осталась теперь одна с двумя детьми. Но к чувству жалости примешивалось глухое раздражение: она не понимала, как человек, имея семью, может сознательно подвергать опасности свою жизнь. Не жестоко ли было, забыв обо всем, лезть на рожон ради того, чтобы испытать себя в момент, когда смерть дышит тебе в затылок?
Наблюдая, как Максим Фоллен, привстав, пожимает руку элегантной женщине, взиравшей на него с обожанием, Лиза вдруг пришла в ярость. Как смеют эти красавцы, пользуясь славой бесстрашных покорителей пропастей, пленять сердца женщин, а потом беззаботно разбивать их ради безумной мечты! Это несправедливо.
Проследив за ее взглядом, Фриц спросил, улыбаясь:
— Не хочешь ли и ты поговорить с героем дня?
Вокруг знаменитости увивалась уже целая стайка женщин. Ту, что подошла к нему первой, оттеснили, и теперь она с убитым видом стояла поодаль.
— Нет, — решительно отказалась Лиза. — У него и без меня хватает поклонниц. К тому же… я устала.
Ее раздражение не ускользнуло от внимания Фрица. Он тотчас встал, чтобы помочь ей выйти из-за стола.
— Что ж, идем. Я поймаю такси. — Он никогда не садился за руль, если знал, что предстоит выпивка. Чувство ответственности было еще одной чертой, которая Лизе в нем нравилась. Фриц никогда не заставил бы ее волноваться, пустившись в какую-нибудь безумную авантюру.
Они вышли в фойе. Фриц накинул ей на плечи легкую меховую накидку и отправился ловить такси.
Не следовало так много пить, думала Лиза, дожидаясь его. Голова у нее немного кружилась. Переступив с ноги на ногу, она огляделась в поисках стула, но ни одного свободного не увидела. Устало зажмурившись, Лиза прислонилась к стене. Накидка сползла с плеч…
— Вам нехорошо?
Лиза вздрогнула, мгновенно узнав глубокий низкий голос. Перед глазами поплыли черные точки, лоб покрылся холодной испариной.
Сильные руки обхватили ее плечи, не давая упасть. Она опустила голову, надеясь, что головокружение пройдет, затем подняла глаза.
Максим Фоллен был так близко и так пристально вглядывался в нее, что она невольно смутилась. У него были темные, почти черные глаза, в которых мало что можно было прочитать. От него пахло мылом и лосьоном.
— Все в порядке. Спасибо.
— Вы очень бледны.
— У меня был грипп. — Большими пальцами он поглаживал ее плечи. Задержав дыхание, она спросила: — Вы ведь еще не уходите?