Счастье Рейли

Ламур Луис

Вэл повернул лошадь к ранчо, чтобы перехватить по дороге Бостон. Коди ехал рядом с ним.

— Помнится, Вэл, ты говорил о Малыше Билли?

— Да.

— Он мертв. Его застрелил Пэт Гарретт у Пита Максвелла. Мне сообщил один из ребят Туркитрека, когда мы искали заблудившихся коров.

Значит, его все-таки убили! Вэл не очень хорошо знал Билли, но он олицетворял его юность, чистую мальчишескую дружбу. Он и еще… как его звали?.. Доби, Доби Грант. Хикок тоже погиб, его убили в спину в Дедвуде несколько лет назад.

Они с Коди ехали молча. Внезапно Вэл почувствовал

себя одиноким и потерянным — старые времена прошли, страна менялась на глазах. Он поделился мыслями с Коди.

— Ты еще не знаешь всего. Тот же ковбой поведал мне, что в Канзасе ввели «сухой закон». Теперь во всем штате не купишь выпивки.

— Я слышал, что его обсуждали.

Вэл задумчиво глядел на горизонт. Хватит скитаться, надо пустить где-то корни. Нельзя всю жизнь мотаться с места на место. Ему нужен дом.

В конце концов, зачем ему искать Зонненберга? Хардести и Пайк мертвы, они заплатили свой долг Уиллу. Эвери Симпсон живет где-то на Восточном побережье, а князь Павел — далеко в Европе. Пусть о Генри Зонненберге позаботится судьба.

Его место здесь, на Западе. Он женится на Бостон, если она согласится, и повесит седло в каком-нибудь западном городе в Техасе, Нью-Мексико или Колорадо. Подскакала Бостон. Круто остановив лошадь, послала Вэлу быструю улыбку. Ее черные волосы развевались на ветру.

— Знаешь, что я решила, Вэл? Поеду в Денвер вместе с тобой!

— Что?

— Я серьезно! Мы сегодня все обсудили. Дьюб, Тенслип и я едем с тобой!

— Это вам что — цыганский табор?

— Мне нужно купить одежду — городскую одежду. Дьюб хочет поглядеть на большой город, он там ни разу не был, а Тенслип считает, что должен присматривать за всеми нами. Вот так! Все решено!

Перед ними лежала необъятная земля — под еще более необъятным небом. Длинными, пологими волнами колыхалась трава, ставшая засушливым, жарким летом коричневой. Ручьи превратились в тонкие струйки воды, порой исчезающие в песчаном дне.

Им попадались следы небольших стад бизонов, отпечатки копыт мустангов. В небе постоянно выписывали круги стервятники. Люди строят планы, мечтают и сражаются, а стервятникам нужно только ждать, потому что в конце концов все достается им.

Они ехали на север, к железной дороге. Однажды на пути в маленькой ложбинке им повстречался покинутый фургон, когда-то крытый брезентом, который теперь превратился в трепещущие на ветру клочья. Его разграбили, оставив лишь несколько тюков бизоньих шкур. Рядом высились два безымянных холмика.

— Один знакомый рассказывал мне, — сказал Тенслип, — что наткнулся на могилу рядом с Чисхолмской тропой и подъехал прочитать имя похороненного. Им оказался его брат, которого он не видел десять лет, потому что они уехали на Запад в разное время. Вы когда-нибудь думали о том, сколько людей отправились в эти земли и пропали без вести?

Тем вечером путники разбили лагерь у крохотного источника, где вода собиралась в луже размером с ковбойскую шляпу. Рядом, на влажном участке с зеленой травой, отпустили пастись лошадей.

Следующий ручей оказался высохшим, дно покрывала

потрескавшаяся от жары грязь. Они пытались откопать воду, но безрезультатно — даже на глубине лежала только пыль. Длинный свисток паровоза до них донесся раньше, чем они увидели станцию — четыре домика, скучившихся на ровном, открытом месте, и водокачка. Несколько футов платформы, салун с надписью «Почта» и рядом — магазинчик, где хозяин продавал припасы и выпивку. Там стояли также конюшня и несколько огороженных корралей.

На крыльцо салуна вышли ковбои со стаканами в руках и с удивлением проводили глазами прибывших. Когда те подъехали к конюшне, двое подошли к ним. Одному было лет семнадцать, второй немного старше.

Они бросили взгляд на Бостон и обратились к Вэлу.

— Мистер, — сказал тот, что постарше, — не хочу вас обидеть, но неужели с вами женщина?

— Да. Его сестра. — Вэл показал на Дьюба.

— Вы не возражаете, если мы немножко с ней поговорим? Или просто посмотрим на нее поближе? Мы с Вилли вот уже год, как не видели ни одной женщины.

Вэл повернулся.

— Бостон, молодые люди давно не видели женщин. Они хотели бы с тобой поговорить.

— Конечно! — Она подъехала к ним. — Как дела, ребята?

Парни стояли, улыбаясь, и уши их постепенно наливались краской.

— У вас здесь ранчо? — спросила она.

Старший кивнул:

— Мы работаем на джентльмена из Ньютона, в штате Канзас. Перегоняем скот. Знаете, после стольких месяцев пути как приятно просто посмотреть на женщину.

Подошел конюх, чтобы принять их лошадей.

— Я их куплю, если продадите, — предложил он, — или подержу до вашего возвращения.

— Мы вернемся, — ответил Дьюб, — и хотим, чтобы они нас ждали. Меня зовут Дьюб Баклин, вы, должно быть, слышали о нашем ранчо.

— А как же, слыхал. Кстати, на почте лежит письмо для джентльмена по имени Даррант. Кажется, он из вашей команды?

Вэл обернулся.

— Я Даррант.

— Рад познакомиться. Это письмо пришло сюда по ошибке. Наверное, ребята в Бостоне многого не знают о западном Техасе.

— Вы почтмейстер?

— Можно и так назвать. Вообще-то, я только его половина. Почтмейстером у нас числится Смит Джонсон. Так вот, моя фамилия Джонсон, а Смит — хозяин салуна. Вся штука в том, что мы не смогли решить, кто из нас будет почтмейстером, поэтому договорились, что станем исполнять обязанности оба, и послали заявление на имя Смита Джонсона. Зайдите в салун, и Смит отдаст вам письмо. Оно тут уже недели две лежит.

Помещением для салуна-почты служила пустая комната с коротким баром и четырьмя-пятью бутылками на полке. Смит оказался толстым, небритым человеком в нижней рубашке. Мощными руками он опирался на стойку. В другом конце бара посасывал пиво ковбой. За столиком в углу сидели еще двое.

— Неплохой у вас городишко, — сказал Вэл.

— Точно! Самый крутой город в округе на пятьдесят миль! Ой, кто там на улице? Неужели женщина?

— Да. Это мисс Баклин с ранчо, которое находится к югу от вас. С ней ее брат, мы надеемся поймать поезд на Денвер.