Счастье с отсрочкой на год
Шрифт:
Не думай о ней подобным образом.
Но он ничего не мог с собой поделать. Предательство Алана, его отвратительная жестокость все еще задевали, хотя прошло много лет, а Джинни его вдова. Он держался подальше от замка, чтобы не иметь с ней ничего общего. И вот пожалуйста.
– Теперь в Эдинбурге мы будем входить в одну и ту же дверь, – сказал он себе. – Целый год. Но год – это не так уж долго, когда ставка так высока. Ты сможешь, парень. Иди и возьми себе жену.
Она была на кухне, ставшей для нее утешением и радостью. Огромный
Эйлин отреставрировала замок, сделав его по-настоящему роскошным, но у нее отсутствовало чувство меры. И она оставила кухню без современного глянца. У Джинни были электрическая плита, аккуратно спрятанная за дверцу, и даже микроволновка с посудомоечной машиной в просторной, как холл, кладовке. При этом огромная дровяная печь по-прежнему топилась, и кажется, так будет вечно. По бокам от нее стояли роскошные корзины для собак. Все по-старинному мило, аж дух захватывало.
«Это мое место», – думала Джинни. Она полюбила его, едва только увидела, и здесь нашла свой дом.
А теперь нужно найти мир в душе.
«Когда сомневаешься, займись булочками». За эти годы Джинни научилась готовить их с закрытыми глазами. Она не готовила обеды для гостей. Только пекла что-нибудь, когда возникала необходимость быстро накормить после прогулок и пропущенных обедов. Обычно она пекла лепешки или пирожные, но сейчас требовалось что-то простое, о чем не нужно было думать.
Она ни о чем не думает.
Свадьба.
Ей все равно. Она не собиралась ничего наследовать, просто привязалась к поместью, как и Эйлин. Нравится ей Аласдер или нет, – это жестоко. Неужели Эйлин действительно думала, что такое возможно?
Несмотря на то что мысли должны были сосредоточиться на Аласдере и несправедливости по отношению к нему, она не могла не думать о боли, которую причинили ей. Нет, она не надеялась на наследство, но и такого поворота никак не ожидала. Не ожидала, что Эйлин может снова направить ее по той же дороге. Попробуй одного внука, а не получится, займись другим.
– О чем ты думала? – вопрошала она покойную Эйлин.
А потом ее вдруг осенило. Эйлин ни о чем не думала. Она надеялась.
Последние месяцы жизни та подолгу жила в замке. Обычная веселость сменилась сосредоточенностью. Она оплакивала Алана, но не переставала беспокоиться и об Аласдере.
– Родители и эта ужасная женщина, на которой он женился, убили в нем что-то. Если бы только он встретил такую женщину, как ты.
«Несбыточная мечта», – думала Джинни, раскатывая тесто для булочек. Старая дама была полновластной владелицей своих богатств, но ее последняя воля и завещание не больше чем мечта.
– Она не могла надеяться, что это сбудется. Не могла думать, что мы поддадимся, как ей казалось, непреодолимому соблазну. Неужели она верила, что мы не сможем устоять?
Эйлин не знала всего. И Джинни принялась вспоминать о своем
Но теперь ничего не изменить. Нет, нет и нет. В конце концов она опустила глаза и поняла, что делает. Месит тесто для булочек? Она что, сошла с ума?
– Нет ничего хуже плохо промешенного теста. – Она не обращалась ни к кому конкретно. – Кроме замужества.
Два несчастных брака. Неужели она рискнет вступить в третий?
– Может, и рискну. Когда-нибудь. Может быть, смогу наладить жизнь. Поехать в Париж, научиться готовить французскую выпечку. Найти себе сексуального парижанина, который обожает односолодовый виски.
Она чуть было не улыбнулась. Хотя бы виски сгодится на что-то.
И взглянула в окно на орлов, парящих над замком, словно над своей собственностью.
– Вот чего бы мне хотелось по-настоящему. Летать. Но это все мечты. Я отвлеклась.
Мужской голос из-за двери заставил ее вздрогнуть.
– И я о том же подумал.
Она перевела взгляд. Там стоял лорд Данкерн.
Как давно он за ней наблюдал? Подслушивал? Впрочем, ей все равно. Надо сохранять самообладание. Джинни выбросила тесто в мусорное ведро и снова насыпала муку в миску. Макбрайды.
Но это не Алан. Совсем не Алан. Алан давал слабину, а этот мужчина стоял как скала. Если уж говорить правду – да. «Суровый» и «осуждающий» – вот два определения, которые хорошо подходят для его описания. Но все равно, глядя на мужчину, она чувствовала внутри странный трепет, как тогда в библиотеке.
Страсть? Она, наверное, шутит.
«Он владелец поместья, – строго напомнила себе Джинни, – а ты его работница». А когда работник встречает барина, лучше всего бежать.
Но она кухарка в замке этого мужчины. И заставила себя остаться и слушать, что он скажет.
– Джинни, моя бабушка дурно обошлась с нами обоими, – начал он примирительно. – Я не знаю, чего хотели вы, но уверен, что такого точно не ожидали.
Она удивленно посмотрела на него. Его гнев прошел, уступив место разуму и осторожности. Однако, похоже, он не знает, как продолжить разговор.
Она тоже не знала.
– Мне она не сделала ничего плохого. – И это была правда. Эйлин вовсе не была обязана предлагать ей работу и жилье в своем замке. Это было проявлением великодушия с ее стороны. – Ваша бабушка была очень, очень добра ко мне, – добавила она, отрезая масло и добавляя его в новую порцию муки.
Работа успокаивала, заученные движения усмиряли поднимавшуюся внутри волну и почти отвлекали от мужчины, настоящего секс-символа. – Мне нравится жить и работать здесь, но это не может продолжаться вечно. У меня нет права оставаться здесь и дальше.
– Вы были замужем за Аланом, а значит, вы часть семьи.
С каким трудом он это выговорил! Заставляет себя быть с ней любезным?
– Наш брак был коротким и несчастливым. Я больше не принадлежу к вашей семье. Я просто работала на вашу бабушку и буду заботиться о замке до его продажи, а потом с радостью уеду.