Счастье само не приходит
Шрифт:
Учиться в городе!.. Она поедет поездом, увидит трамвай, сможет гулять по асфальтированным улицам. Поезд Зоя видела только на картинке: что и говорить — местечко их глухое, от железной дороги километров сорок будет. На душе у Зои стало радостно. Как медленно потекли дни, скорее бы в путь...
В Полтаву поезд прибыл вечером. Зоя вышла на привокзальную площадь и растерялась: какой большой город! Все куда-то спешат — и машины, и люди. Зою подхватил живой поток, и она, сама не помня как, оказалась в троллейбусе. Только когда тронулись, Зоя
— Скажите, пожалуйста, — обратилась она к нему,— как доехать до улицы Котляревского?
Черные глаза рабочего посмотрели на Зою приветливо и понимающе.
— Остановок шесть ехать. Я скажу тогда.
Тетка встретила Зою тепло.
— Кровинушка ты моя, — всплеснула она руками.— Дай-ка мне на тебя посмотреть. Какая большая стала...
— Не тарахти, — строго прикрикнул теткин муж.— Девочка с дороги, а ты... Собирай на стол, чаю попьем вместе.
Зоя быстро освоилась со своими обязанностями. Она убирала квартиру, готовила ужин. Иногда возила какие-то свертки и чемоданы для теткиных знакомых.
Тетка с мужем работали где-то в торговле. На работе она была занята не так уж долго. Но иногда пропадала по целым дням, появлялась поздно и, прикрыв окна шторами, сразу ложилась в постель.
Как-то за обедом тетка спросила:
— Ну, нравится тебе в городе?
— Конечно, нравится, — ответила Зоя. — Вот только учиться бы...
— Отстала с переездом. Теперь не догонишь. С осени пойдешь.
К ним частенько наведывались гости. Особенно один мужчина с длинными, как у женщины, волосами. Дядя недолюбливал его, называл «хабарником» и «делягой». Но когда тот появлялся, заискивающе заглядывал ему в глаза.
Однажды, поздно вечером, когда была распита не одна бутылка коньяка, дядя растолкал заснувшую Зою и сказал:
— Перехватил малость наш гость дорогой. Проводи его до троллейбуса.
Зоя не торопясь набросила халат, пальтишко. Ей так не хотелось идти в холодную ночь!
— Дядя, мне не хочется. Поздно уже...
— Надо, надо, доченька.
Тетка, сидя за столом, неодобрительно покачала головой. Пришлось идти.
Не прошли они и нескольких шагов, как мужчина обнял ее и попытался поцеловать.
— Пустите! — стала вырываться Зоя.
Но тот и не думал отпускать ее. Тогда Зоя выпрямилась и внезапно укусила его за нос. Мужчина выпустил ее, полез в карман за платком, а Зоя бросилась бежать.
— Ах ты дрянь такая! — закричал он ей вслед.— Мы с тобой еще рассчитаемся!
Зоя появилась на пороге дома взволнованная, со слезами на щеках.
— Что случилось? — удивился дядька. — Чего так быстро?
— Он... он приставал ко мне... Я его укусила...
— Ну, захмелел мужчина. Ничего тебе не сделалось бы... Да ты знаешь, что это за человек?! Сейчас же догони и извинись!
— Ни за что!
Тяжелая рука схватила ее за ворот пальто
Над головой ярко светилась красноватая звезда. Зоя быстро замерзла.
«Пойду ночевать к подруге...» — решила она и постучала в окно соседского дома. Ей открыли. Соседка напоила горячим чаем, уложила спать вместе с дочкой. А утром принесла Зое записку и отдала, виновато улыбаясь:
— Вот... бегала к твоим...
Тетка писала: «Зоя, не дури, возвращайся домой».
Но Зоя не вернулась. Она пошла в горком комсомола и попросила направить ее в профессионально-техническое училище...
...Зоя шла в контору управления и вспоминала свое детство. Слова Комашко все не выходили из головы. «А что, если правда, как быть тогда?! Может, Остап на словах простил, а в душе... Нет, Остап не Арнольд. Он простил. Он же честный человек!»
Зоя не представляла теперь свою жизнь без Остапа.
За столом президиума в центре сидела секретарь комсомольского бюро Люба Зинченко. Рядом с ней Григоренко, чуть подальше — Остап Белошапка...
Сабит примостился в последнем ряду. Но и там, над всеми головами, виднелся его черный, как смола, ежик.
Люба, открывая собрание, не могла справиться с волнением. Вроде и не робкого десятка, а вот поди ж ты...
— Товарищи! По поручению городского комитета комсомола, — произнесла она дрогнувшим голосом,— вручаю Сабиту Нариманову комсомольский билет на вечное хранение.
Сабит подошел.
Люба подала ему билет, как положено — пожала руку и добавила:
— То есть на всю жизнь.
У Григоренко даже комок к горлу подступил. Так все вышло и торжественно и просто. Удивительные это слова: на вечное... Старшему поколению не оставляли билетов навечно. Требовали сдавать. Может, напрасно требовали. Но у комсомольцев тех времен остались навечно подвиги, мужество, беззаветная любовь к Родине...
— Товарищи, — смущенно произнес Сабит, — мало-мало жалко расставаться с молодостью. Теперь я кандидат партии и крепко обещаю вам — буду стараться быть достойный этого звания каждый день, каждый час. Партия — это моя жизнь. И это собрание останется в сердце на всю жизнь...
Под громкие аплодисменты Сабит с высоко поднятой головой пошел к своему месту.
— Внимание... — подняла Люба руку. — В бюро комсомольской организации поступило заявление комсомольца Остапа Белошапки, в котором он просит рекомендацию в партию.
Остап встал.
— Вопросы есть?.. — спросила Люба. — Пожалуйста...
— Для чего вступаете в партию? — раздался чей-то голос из последнего ряда.
Простой, казалось бы, вопрос. А попробуй ответь...
— Почему хочу вступить в партию? — начал волнуясь Остап. — Я понимаю так: в партии жизнь не пройдет зря... Хочу больше приносить пользы... всем людям...