Счастье в декларацию не вносим
Шрифт:
Ты жить не можешь без обмана,
А я не стою медяка…
Оканчивался же куплет, как и положено, крещендо, взлетающего до беспросветно унылого воя:
Не обмани меня пока
Я тво-ой!
Самое неприятное, что песня оказалась какой-то совершенно безразмерной. Эль насчитала двенадцать куплетов, а потом сбилась. Купидоны же прекращать концерт даже и не собирались. На попытку урезонить вынужденных соседей, блондин-главарь заявил, что вино им дали дрянное – кислятина, а не вино; мясо жёсткое, хлеб чёрствый, фруктов нет совсем, домой
Представив, как ей придётся под стенами поста разворачивать походный лазарет и врачевать бруталов в подгузниках, таможенница согласилась: их душевное здоровье, конечно же, важнее тишины, да и поют они, в общем-то, неплохо, с чувством.
Твои глаза, как два агата,
Твой взгляд – имперский золотой,
Тебе нужна лишь предоплата,
Я нецелованный тобой
И душу мне обмой,
Я только тво-о-ой!
– «Твои глаза, как два агата, твой взгляд – имперский золотой», – негромко, но с чувством повторила Аниэра. Вампирша соединила пальцы колечком, повертела кистью, разглядывая конструкцию, и изобразила кружок побольше. – Во!
– Что «во»? – рассеянно уточнила Эль, перекладывая на столе бумаги.
– Размер имперского золотого, – пояснила техник. – Представляешь такие глазки?
Аниэра приставила кольцо из пальцев к собственной физиономии. Получилось жутенько.
– В тексте с имперским золотым сравнивают взгляд, а вовсе не глаза, – педантично заметил Рернег. – Глаза у неё как два агата. То есть, по всей видимости, полосатые.
– Тогда что же по-твоему значит «взгляд, как золотой»? – обиделась вампирша.
– Не знаю, – пожал плечами оборотень. – Может быть, имеется в виду яркость, блеск? Меня гораздо больше интересует, почему даме требуется лишь предоплата. То есть, вся сумма за оказанные услуги ей не нужна?
– А меня интересует, кто протащил через наш пост демонами драный артефакт! – рявкнула таможенница.
– Прошу прощения, госпожа Эль, отвлёкся, – без намёка на раскаянье покаялся оборотень. – Впрочем, я так и не уловил, что вы хотите найти в старых декларациях?
– Понятия не имею, – девушка в сердцах швырнула на стол пачку листов, которую в руках держала – бумага разлетелась с тихим шорохом. – «Безопасник» сказал, что контрабанду принесли из Полуночного мира в наш. А таких путешественников не так много. Чаше из Рагоса туда ходят, а не наоборот. Может, вспомним кого-нибудь… подозрительного? Случилось-то это недавно.
– С чего ты взяла?
Аниэра зевнула и развалилась поперёк кресла, закинув ноги на подлокотник. Сапоги с устрашающими каблуками она снять, понятное дело, не удосужилась. Эль покосилась на техника, но говорить ничего не стала – и без того все на взводе.
– Я только тво-о-ой! – взревело за стеной особенно прочувствованно, так, что таможенница вздрогнула.
А с кухни, где страдал запертый на ночь грим, пение поддержал ещё более несчастный собачий вой. Видимо, Джастина окончательно всё допекло: мало того, что под замок посадили, так ещё и уши терзают!
Между прочим, купидонья "а капелла", сопровождаемое песьими страданиями, получило новое, слаженное и по-особенному законченное звучание.
– Так с чего ты взяла? – напомнила вампирша.
– Ну, случись это раньше, так раньше бы и пришли, – отозвалась почти завороженная таможенница. Нет, определённо в этих совместных страданиях было что-то эдакое. – Лучше припомни, какие ваши артефакты могут быть особенно ценны в смысле стоимости, да ещё и опасны для Рагоса.
Аниэра запрокинула голову, разглядывая начальницу. Выражения её лица Эль понять не могла, да и что поймёшь по физиономии, висящей вверх ногами? Или как там надо говорить? Вверх подбородком? Макушкой вниз?
– Дорогая, припомни, какие ваши артефакты могут быть особенно ценны, да ещё и опасны для Полуночья? – наконец, пропела техник, вдоволь начальницей налюбовавшись.
– «Наши» – это какие? – уточнила Эль.
– Вот именно, – кивнула, вернее, голову приподняла вампирша. – Сколько в Рагосе империй-королевств и прочих марок, в них разных герцогств-графств, а там родов-кланов?
– У эльфов нет ни родов, ни кланов. У них ветви, – встрял Рернег, – а у гоблинов, например, семьи. У гномов же…
– Я поняла, – поспешно перебила его Эль – оборотню только дай на любимого конька сесть, так до смерти заговорит, спаси Хранители от всех фанатичных исследователей вообще и от этнографов в частности. – Хоть бы приблизительно представить, как оно выглядеть может.
– Ну, если артефакт на самом деле наш, то, скорее всего, это драгоценность, – задумчиво покусывая губу, предположила Аниэра. – Хотя вот в одном доме есть камень – булыжник булыжником, а для них ценность немереная. А в другом скелет.
– Чей?
– Козлиный.
– Почему козлиный? – опешила Эль.
– Откуда ж мне знать? – пожала плечами вампирша. – Может, у какого-нибудь их предка было особенно трепетное отношение к козам?
– Ну, скелет через пост вряд ли незаметным протащишь, – глубокомысленно заявил Рернег. – И, между прочим, не факт, что артефакт вообще вампирам принадлежит.
– А кому ещё? – ляпнула Эль.
Вот недаром же тётушка Линмари говорила: «Три раза подумай, один скажи, а лучше совсем промолчи!»
– Допустим, оборотням, – предположил секретарь, холодно и слепо блеснув стёклами очков. – Мой народ очень развит, а те, кто утверждают обратное…
– Ты смотри, как заговорил! – фыркнула вампирша. – «Мой народ»!
– Рернег прав, – заторопилась таможенница, – «безопасник» сказал, что его только пронесли через наш пост. Артефакт может быть чей угодно. Может, сначала переправили в Полуночье, а потом уже оттуда перетащили в Рагос?
– Тогда вычислить его без шансов, – подвела итог Аниэра. – Потому дружно расслабляемся и получаем удовольствие.