Счастье вдруг, или История маленького дракона
Шрифт:
Это невероятно! После семи лет в броне драконьей шкуры ощущения настолько яркие, настолько острые, что я не могу сдержать рвущийся из груди стон. А когда он начинает покрывать поцелуями шею — выгибаюсь, не в силах совладать со своим телом.
По коже прокатывается волна жара, за ней — волна холода. Кажется, я схожу с ума.
Впрочем, нет, не кажется. Я определённо схожу с ума! И мне нравится это сумасшествие. Я хочу ещё.
Хочу почувствовать тепло человеческого тела, хочу ощутить биение сердца, хочу услышать ответный стон. И поцелуев хочу. Очень!
Но поцелуев больше нет, мне вновь снятся прикосновения. Грубоватые мужские пальцы глядят шею, осторожно и медленно. Они чуть подрагивают, словно этот незримый мужчина не верит в то, что происходит.
Эта мысль вызывает улыбку. А следом вспышкой молнии приходит осознание — это не сон. Я распахиваю глаза и замираю. Нет, я тоже в происходящее не верю! Он не может быть здесь! Он же на охоте!
Зашторить окна никто не потрудился — слугам не до этого было, мне тем более. В лунном свете, которым наполнена спальня, лицо Дантоса кажется чересчур бледным. Его взгляд блуждает по моей шее, и я точно знаю, что привлекло внимание герцога Кернского… Он разглядывает шрамы. Увы, эти отметки слишком красноречивы, отпираться бессмысленно.
Дантос нервно сглатывает, взгляд скользит вверх и замирает на моих губах. Кажется, ничего не происходит, но… я схожу с ума окончательно.
Не могу! Я безумно соскучилась по простому человеческому теплу. Я хочу прижаться к Дантосу, узнать вкус его губ. Я хочу. Его. Всего. Сейчас!
Я приподнимаюсь, чтобы вновь обвить его шею руками, но вместо этого оказываюсь в крепких объятиях. Ладони упираются в широкую мужскую грудь. Опять дыхание на моей щеке и поцелуй в губы — такой желанный, но такой осторожный…
Мир перестаёт существовать. Но мне плевать на мир. Мне плевать на все запреты и правила. Я хочу его, Дантоса. И точно знаю — герцог Кернский противиться не станет.
Я проснулась первой. Осторожно вывернулась из кольца его рук, соскользнула с постели и, стараясь не шуметь, отправилась в ванную. Ноги, несмотря на продолжительный отдых, ощутимо дрожали, губы горели. Эта слабость и этот жар были приятными, и бессознательная улыбка — лучшее тому подтверждение.
Кожа не просто хранила запах Дантоса, она им пропиталась. Это было… нет, не странно, а как-то очень естественно и даже правильно, но… это всё-таки лишнее.
Я дождалась, когда прогреется вода, и осторожно спустилась по ступенькам. Сегодня ощущения, которые дарили струи воды в массажной зоне, были не такими яркими, как вчера.
Мыло, шампунь, пушистое полотенце… Бальзам для тела, который случайно обнаружился в шкафчике с банными принадлежностями… Гребень и попытка вспомнить, каково это — жить с гривой до бёдер…
Я не торопилась.
Нет, я не боялась выйти и взглянуть в глаза герцогу Кернскому. Я ничего не боялась. Просто пыталась решить, как быть дальше.
Жаль, в голове царила невероятная пустота. Вернее, мне думалось лишь о том, как ладони Дантоса скользят по моему телу, как его губы касаются моих, как он преодолевает призрачный барьер, чтобы… Ох, я солгу, если скажу, что мне понравилось.
Да, солгу. Потому что слово «понравилось» не подходит. Это было не просто хорошо — волшебно. Совсем не так, как с Ластом.
Видимо, слишком долгое воздержание сказалось, ну и пребывание в драконьей шкуре, которое обострило ощущения…
В любом случае, думать о чём-то кроме близости с Дантосом не получалось, а сидеть в ванной до скончания веков не хотелось совершенно, поэтому я завернулась в полотенце и вышла в спальню.
Комната тонула в золоте утреннего солнца, а герцог Кернский, вопреки моим надеждам, не спал. Он лежал, закинув руки за голову, и смотрел в потолок.
Услышав стук двери, повернулся. На красивом аристократичном лице не отражалось ничего. То есть вообще ничего. Кроме полного, абсолютного спокойствия.
А ещё он молчал! И за это я была особенно благодарна, хотя прекрасно понимала, что молчание продлится недолго.
Я не рисовалась, не красовалась, не кокетничала. Просто приблизилась, обошла кровать, сбросила полотенце — влажное оно, увы — и скользнула под одеяло. И тут же очутилась в плену… Блондин навис сверху, одарил долгим пристальным взглядом и потянулся к губам.
Я не возражала.
Поцелуй мало напоминал те, что будоражили моё сердце до самого рассвета, он был как будто целомудренней. Но это ничего не изменило — я вспыхнула в один миг.
Нет, так не пойдёт. С этим нужно что-то делать, причём срочно.
— Как тебя зовут? — прервав поцелуй, выдохнул он. Это было первое, что он сказал с момента нашей ночной встречи.
Врать не хотелось очень, а отвечать было откровенно страшно, потому что… я семь лет не разговаривала.
Я кашлянула, прочищая горло, потом всё-таки решилась.
— Зови Астрой. — Голос прозвучал хрипло. — Так привычней.
Дантос чуть прищурил глаза, но кивнул. И опять с поцелуем потянулся.
— Не надо, — прошептала чуть слышно.
Удивление светлости было лёгким и ненавязчивым, и я не побоялась пояснить:
— Иначе до вечера из постели не выберемся.
Улыбнулся! Улыбнулся так, что сердце замерло. Потом наклонился и поцеловал в обнаженное плечо.
— Голодная?
— Ну…
Герцог Кернский отстранился в явном намерении дёрнуть за шнур колокольчика. Пришлось ухватить его за руку…
— Дантос… никто не должен знать.
— Дан, — даря самую светлую из улыбок, поправил блондин. — Для тебя я просто Дан.
Я покачала головой. Какое доверие, с ума сойти.
А за шнур он всё-таки дёрнул. Но тут же поднялся, обошёл кровать и, обмотав вокруг бёдер брошенное мной полотенце, поспешил покинуть спальню. Навстречу Жакару отправился, чтобы у мажордома не было повода заглянуть сюда.
Герцог Кернский был так спокоен, словно ничего особенного не произошло. Словно каждый день находит в своей постели обнажённых девиц со шрамами от ошейника. Я была благодарна за такое отношение и ни капельки не удивлялась. Просто Дан… он невероятный. Я таких никогда не встречала и думаю, что не встречу.