Счастье взаимной любви
Шрифт:
— В принципе, дорогая подруга, следующим летом я собиралась выйти замуж.
— Набиваешь цену?
— Нет. Просто идут годы. Каждое утро морда моя хиреет, еще немного — и никакой макияж не спасет.
— Брось. Фигура у тебя, как у девчонки.
— Ага. А рожу платочком прикрывать? Да и не в этом дело. Лет пять-семь у меня еще есть, а потому пришла пора подумать, что делать дальше. Может быть, и детей завести успею.
— Это еще на кой черт?! — поразилась Аня.
— Не знаю. Но я свое отгуляла. Когда переезжать?
— Дядя уезжает в среду.
— Значит, в четверг? Не обращай внимания на этих
— Мне они до фонаря, — ответила Аня.
— Вот именно. На завтра нас с тобой приглашает Кир Герасимов. Шашлыки на озерах.
— Тебя приглашает или меня?
— Обеих. Его лично мы не интересуем. Для него даже ты старовата! Какие-то его друзья приехали из Ленинграда. Так кого же мне изображать перед твоим отцом?
— Никого. Я ему уже написала, что самая близкая моя подруга — Сарма, полулатышка, полуполька, и у нее есть на море дом. За зиму он дозреет и решится приехать.
— Хорошо. Докурила?
— Да.
— Отрываемся. Мне на этих дешевок смотреть противно.
Они оставили деньги на столе, встали и тут же вышли из кафе, прежде чем невезучие кавалеры осмыслили происходящее.
Они оказались на улице и двинулись неизвестно куда и неизвестно зачем, поскольку никаких планов у них не было. Аня любила такие прогулки — просто так, когда никуда не надо было спешить, не было никакой цели, никто ее не ждал и самой тоже некого было встречать. Она могла ходить так часами, пока не заболеют ноги. Бездумно шагать — и все. Ноги сами по себе заносили ее на Бастионную горку, к каналу, потом в Старый город к Пороховой башне, затем она шла по кривым переулкам и, оставив позади здание филармонии, оказывалась у Домского собора. Она из любопытства несколько раз посещала концерты органной музыки.
Орган ее потрясал. Могучий, безбрежный гул громадного инструмента нравился ей до изумления. Музыка казалась неземной, нечеловеческой, словно кто-то с небес подавал вещий голос, карал, миловал и что-то обещал.
Она никогда не интересовалась, кто исполнитель, что он играет, как имя композитора — ей это было безразлично. Слышала, конечно, имена: Бах, Гендель, Моцарт, но они ничего для нее не значили по сравнению с такими корифеями современной музыки, как Джексон, Мадонна, битлы, Пугачева, «Машина времени», «Пинк Флойд», Пристли, Патрисия, Игнасио, Демис… Однако серьезных размышлений ни один из них не стоил… Орган — другое дело, но Аня чувствовала — познавать его тайны ей еще рано. Нравится, волнует — достаточно на сегодняшний день.
Во всяком случае, тащить за собой на органный концерт подругу Сарму не имело смысла.
— Заглянем в «Альбатрос»? — предложила Сарма.
— Зачем? — спросила Аня.
— Может, новый товар выкинули.
— Ну и что?
— Посмотрим!
— А мне ничего не надо.
— Говорили, зимние шубейки должны быть.
— У меня есть.
— Другую купишь, модную!
— И так сойдет.
— Ты в свой дохе на старуху похожа!
— Когда разденусь, разберутся.
— Задница отмерзнет!
— Отогреют, кому надо.
— Ты пошлая русская дура!
— А ты польская потаскуха, свинья. Даже трахаешься без удовольствия, лишь бы платили.
И все это было сказано беззлобно, дружелюбным и веселым тоном.
— Тогда пошли в «Дзинтарс»! Я своему хахелю куплю одеколон «Рижанин».
— У меня два пузырька. Один тебе отдам. Попрыскай ему на задницу, а то он моется раз в полгода.
— Ну тогда пошли в кино!
— Идем.
Они прошли мимо памятника Ленину, который стоял посреди города со вздернутой к небу рукой. Цветов у памятника не было, но с недавних пор поблизости ходил милиционер. В городе поговаривали, что неделю назад ночью какие-то неизвестные лиходеи надели на голову Ильича грязное ведро, а к руке умудрились приладить метлу, отчего и появилась охрана. Аня подумала, что на такое хулиганство способны только убежденные в своей справедливости люди, поскольку памятник был высок и забраться на него можно было лишь с альпинистским снаряжением.
Около кинотеатра «Сплендит-Палас» Сарма застонала, прочитав афишу.
— Индийский фильм, Аня! «Сын магараджи»!
Индийское кино Аня не любила. Вернее, разлюбила его несколько лет назад, когда еще училась в школе.
— Да ну его! — сказала она. — Пойдем в другой кинотеатр.
— Ты не любишь индийские фильмы?! — поразилась Сарма. Ну и идиотка!
— Все они одинаковые, — безразлично ответила Аня. — Сопли и сахар. Могу тебе рассказать, в чем там дело.
— Ну, расскажи!
— У богатого старика магараджи родился сын… От простой, но красивой девушки. Магараджа ее страстно любил, но жениться не мог потому, что принадлежал к другой касте… А сыночек исчез или его похитили… Потом парнишка вырос в джунглях среди волков и случайно полюбил девушку, которая жила во дворце магараджи… Принцесса местная… Мама, потерявшая сына, разбогатела, потому что магараджа, умирая, оставил ей несметные сокровища… Несчастная женщина лет двадцать искала своего сына по всему миру. А он жил через улицу, в соседнем доме, и каждый день приносил ей бананы, которыми торговал… Он тоже не знал, что это его мама, а любимая девушка — его сестра. Никто из них друг про друга ни х… не знал!
Аня даже не думала о том, что рассказывает, а Сарма вся извелась от нетерпения, ей хотелось узнать, чем все кончилось.
— Потом сын магараджи попал в какую-то уголовную заварушку, убил пахана, но любимая девушка его из тюряги выручила… Они любили друг друга — просто жуть, но пожениться не могли, потому что опять же была путаница с этими кастами… И наконец мама узнала своего сына, девушка узнала, что с кастами у них все в порядке, и она быстренько побежала и нырнула к нему под одеяло!
— К своему брату? — ужаснулась Сарма.
— Да нет. Оказалось, что они не брат с сестрой. Ну, потрахались, как водится. Сперва, конечно, была свадьба, а уж потом перепихнулись. А в середине много танцевали, пели противными голосами, а свадьба происходила во дворце, с обезьянами и слонами.
— Ты видела эту кинуху! — решительно сказала Сарма.
— Не видела.
— Спорим на бутылку ликера?
— Давай.
Они взяли билеты в кассе и через полчаса оказались в полукруглом зале. По бокам экрана стояли колонны в виде пальм, в задних рядах были кабинки лож. Кинотеатр был старый, говорили, что до войны здесь находилось кабаре, варьете или еще какое-то веселое заведение. Но Аня любила этот кинотеатр потому, что здесь продавали самое вкусное в Риге мороженое.