Счастливая находка

Дождь лил, как из ведра. Всматриваясь в дорогу через ветровое стекло, по которому непрерывно скользили «дворники» — влево-вправо, влево-вправо, — Александра сначала увидела на тротуаре желтый зонт, потом — бледное лицо под ним, потом — белый почтовый ящик у поворота к дому и, наконец, — какой-то сверток под лестницей, ведущей к входной двери.

Вероятно, это пришли книги, которые она заказывала несколько недель тому назад, подумала она. Ей уже не раз доставляли книги не в магазин,

В воздухе пахло озоном, мокрой травой, эвкалиптом и козами Сэма.

Александра припарковала свой грузовичок на дорожке у дома, не выпуская при этом из виду сверток, с более близкого расстояния показавшийся ей непохожим на обыкновенную картонную коробку с книгами. Верно, опять какой-нибудь розыгрыш Сэма, решила она. Старику давно пора бы оставить эти школьные замашки.

Она вылезла из машины и, прикрыв голову пластиковым пакетом, побежала к дому.

Уже в ванной она со вздохом взглянула на свое отражение в зеркале. Даже при малейшем намеке на влажность субтропического воздуха ее волосы начинали торчать в разные стороны, напоминая овечью шерсть. А в Брисбене, да еще в январе, дождь лил чуть ли не каждый день.

Александра быстро ополоснулась под холодным душем, пригладила щеткой непослушные кудри и, надев футболку и длинную ситцевую юбку, спустилась босиком за посылкой.

Посылка была странной — сверток, замотанный в какую-то цветастую ткань.

— Сэм! — крикнула Александра через забор, отделявший ее дворик от соседнего, вглядываясь в тень от слив, растущих вдоль ограды. — Выходи, а то промокнешь! — Сложив ладони рупором, она прокричала: — Ты меня слышишь, Сэм? Если это опять твоя говорящая тыква…

Сверток шевельнулся. Александра в испуге отскочила, опрокинув глиняный горшок с пряной зеленью.

— Сэм! Если ты подкинул мне камышовую жабу, клянусь, я…

Из свертка донесся плач. Александра похолодела. Опустившись на колени, она стала разматывать сверток. Крошечный дрожащий кулачок вдруг высунулся наружу.

— О, Господи… — прошептала Александра, глядя на красное личико. — Ребенок!

Она подняла сверток и прислонила головку ребенка к плечу. Темные волосики стояли дыбом.

— Тише, тише! — успокаивала она ребенка.

— Ты меня звала? — раздался голос Сэма, и она увидела ногу, перекинутую через забор. — Давно пора. Ты, наконец, поняла, что разница в возрасте не играет роли и что ты заслуживаешь такого мужчину, как я.

Сэму было семьдесят пять. Он приближался походкой человека, всю жизнь проведшего в седле…

— Да это ребенок! — Сэм в изумлении остановился.

— Он лежал вот здесь, под лестницей. Я сначала решила, что это коробка с книгами.

— Не-а. Это определенно ребенок.

— Но откуда он взялся, Сэм?

— А откуда обычно берутся дети? — сухо заметил Сэм. — Ведь не мистер Аист его здесь оставил!

Александра посмотрела на дорогу, словно надеясь, что каким-то чудом из воздуха появится мать ребенка. Но тротуар был пуст, за исключением одного прохожего, зонтик которого мелькнул между деревьями и пропал.

— Желтый зонтик! — воскликнула Александра и, сунув ребенка Сэму, выбежала на улицу, не обращая внимания на дождь. Как смела эта женщина подкинуть ей ребенка! Гнев и страх душили Александру, но она очень скоро опомнилась, потому что сучки и камешки на тротуаре больно впивались в босые ноги, стекла очков заливал дождь, и ни одного пешехода, с зонтом или без, не было и в помине.

Она прохромала обратно к дому, где Сэм вручил ей ребенка.

— Советую тебе его перепеленать.

— Может, сообщить в полицию?

— Вряд ли они станут менять пеленки, — гоготнул Сэм. Ребенок начал плакать, и Сэм добавил: — Он, наверно, голодный. Согрей молока, а я принесу детскую бутылочку. У меня их много.

— Он принесет не детскую бутылочку, а козью, — сказала Александра, обращаясь к ребенку, когда Сэм ушел. — Он разводит коз. Вот почему здесь так пахнет. — Ребенок заплакал сильнее. — Ладно, мы простерилизуем бутылки, обещаю.

Через полуподвал, служивший ей офисом и книжным складом одновременно, она прошла на первый этаж в гостиную. Поискав глазами, куда бы пристроить ребенка, она в конце концов положила его на ковер на полу.

— И что мне с тобой делать?

Ребенок засучил ножками и сунул в рот кулачок. Воспользовавшись передышкой, Александра протерла запотевшие очки, вытерлась насухо полотенцем, надела носки и сунула ноги в пару крепких башмаков.

Потом нашла в телефонном справочнике номер полицейского участка и сняла трубку.

— Я хочу сообщить о ребенке, которого бросили… — Нет, не так. Ни один ребенок не должен слышать этого слова. — Я хочу сообщить о ребенке, который потерялся, — продолжала она репетировать. — Или о матери, которая…

Ее взгляд упал на лежавшего на ковре ребенка. Он выглядел таким маленьким и одиноким! Александра положила трубку и опустилась на колени. Она отстегнула липучки памперса, и в нос ей ударил запах, который по сравнению с запахом, доносившимся со двора Сэма, мог показаться просто благовонием. К распашонке была приколота записка:

«Дорогая мисс Пейдж. Вы спасли тех ребят, помогите и моей девочке. Я в отчаянии. Пожалуйста, не сообщайте полиции или социальной службе. Подержите мою малышку у себя, пока я не вернусь за ней через несколько…»

Тут записка обрывалась. Несколько — чего? Дней? Недель? Александра обнаружила еще клочок бумаги.

«… найдите его в „Голубом попугае“. Он…» Здесь строка обрывалась, а следующая начиналась с середины: «… и его зовут Райли…»

И всё. Александра сложила кусочки записки и обнаружила, что не хватает большого треугольника. Райли. Хоть одно имя! Она почувствовала некоторое облегчение оттого, что кто-то, хотя бы частично, снимет с нее ответственность за судьбу ребенка.