Счастливая семья (сборник)
Шрифт:
Тетя Наташа не оставляла надежды на более близкое знакомство с рыбаком. Она забрала мой путеводитель по Греции, чтобы найти с Алексисом общую тему для разговора. Где-то она вычитала, что греки очень любят торговаться и ценят тех, кто владеет этим искусством. В следующий приезд Алексиса тетя Наташа, облачившись в вечернее платье, решила сбить цену. Пока она рассказывала, что рыба, с ее точки зрения, недостаточно свежая, но мы были бы готовы взять еще одну, если будет скидка, Алексис и мама стояли молча. Когда тетя Наташа закончила свою речь, мама отдала обычную сумму, и Алексис радостно и быстрее обычного уехал.
Тетя Наташа
– Теть Наташ, ты же хотела к Спиридону, ты же в него верила, – пыталась вернуть ее на землю мама.
– Спиридон никуда не денется. Сколько лет пролежал, полежит еще немного, – отвечала тетя Наташа, которая в тот момент пророчила всему миру глобальное потепление, землетрясение и в то же время десять лет благоденствия. А себе лично – нежданное личное счастье. Поскольку другого нежданного счастья, кроме Алексиса, в округе не наблюдалось, тетя Наташа решила, что именно рыбак – ее судьба. И даже наличие у Алексиса жены, троих детей и двух внуков, о чем сообщила мама, тетю Наташу не переубедило. Она отказывалась верить собственным глазам и ушам, она верила звездам.
А у нашего папы в этот момент разыгралось другое чувство. Он боится насекомых. Любых – ползающих, летающих, скачущих. При этом утверждает, что не боится, а ему просто противно. Каждый вечер он ходил по дому с Симиным сачком и ловил все, что движется. В особо опасных случаях, если в дом залетала оса или если просто нужно было кого-нибудь прихлопнуть, папа звал маму. За карательные действия в семье отвечает она. Пока папа бегал с сачком, он никому не мешал, как не мешала тетя Наташа со своими звездами. Но когда мы возвращались из магазина с продуктами, папа решил отмахнуться от пчелы пакетом. И тут мама поняла, что пора все это прекращать. Да, нашу маму нужно только довести.
Папа шел, нес молоко, фрукты, хлеб, бутылки с маслом и вином. И тут ему показалось, что на него напала пчела. Видимо, такая огромная, что папа начал отмахиваться сумками. Со стороны это было похоже на странный танец, поскольку папа выделывал замысловатые кренделя ногами и без устали размахивал руками – как бетономешалка или ветряная мельница. Пчела уже давно улетела, и папа сражался с несчастной бабочкой и пролетающей мимо мухой, которая вообще отправлялась куда-то по своим делам, а вовсе не к папе. Мама все видела – как папа стоит посреди дороги и машет пакетами. И знала, что кончится это плохо. Папа разбил бутылку с вином и бутылку с маслом. Залил всего себя вином и маслом. А это означало только одно – в таком виде он не сдвинется с места, поскольку пройти по деревенской дороге в заляпанных шортах он не мог – никак, ни за что. Мы же помним, что на мусорку с пугалом он выходил в льняной рубашке. У мамы даже дежурная шутка есть на этот случай:
– Ты губы забыл накрасить, – говорит она папе, который тщательно выбирает обувь, чтобы пройти сто метров. И папа останавливается и несколько секунд думает – вдруг он действительно что-то забыл? Например, взять очки, побрызгаться духами, побриться.
Папа замер.
– Беги домой, – велела мне мама, – принеси папе чистую одежду.
– А как я буду переодеваться? – У папы началась паника. С одной стороны, он не мог пойти в грязной одежде. С другой – не мог переодеваться на улице.
– Я тебе полотенце подержу, – предложила мама.
– Нет, – ответил папа, – просто пакеты слишком тонкие, поэтому они так быстро рвутся.
– Так что? Мы идем или переодеваемся?
Папа выбрал из двух зол меньшее, и мы пошли домой. Мама, бросив оставшиеся целыми пакеты на пол, подошла к ноутбуку, в котором тетя Наташа составляла очередной персональный гороскоп и вычисляла совместимости, и захлопнула крышку.
– Все, хватит, – объявила мама, – никаких звезд. Никаких лун. Все разложить, убрать, Симу накормить. Стиральную машинку поставить. Я – спать. И чтобы ни звука!
Мама ушла в комнату. Мы бегали по дому на цыпочках, стараясь не шуметь. За полчаса дом был убран, все накормлены. Телевизор дяди Бори работал без звука. Все было бы ничего, если бы не петухи. Мама, да и все мы подскочили от того, что у нас буквально под ухом закукарекали петухи. По многоголосию казалось, что их как минимум штук пять, а то и все семь. К ним же немедленно присоединились индюки, тоже в немалом количестве.
– Который час? – Мама вышла из спальни.
– Три, – ответил папа.
– Тогда почему они кудахчут? – удивилась мама.
– Это куры кудахчут, а петухи кричат, – объяснил я.
– Хорошо, почему у меня под окнами объявился скотный двор?
Мама вышла на улицу, и мы все дружно двинулись за ней. Шли на звук. Сима радостно кричала «кукареку», петухи ей отвечали.
– С детства боюсь индюков, – сказала мама, – терпеть их не могу.
Мы обогнули мусорные баки, поприветствовали пугало и достигли своей цели – в доме, казавшемся заброшенным, появились признаки жизни. На пороге громоздились банки, стремянки и все для ремонта, а на участке был выстроен загончик для птиц. По траве разгуливали индюки, перекрикиваясь, переругиваясь, потряхивая «соплями», как мама охарактеризовала индюшачий кожный нарост на шее. В закрытом курятнике, видимо, сидели куры. Вокруг ходили два петуха. А мы думали, что больше. Но кричать они продолжали, как целое «стадо» – опять же по выражению мамы. Людей при этом в доме не было.
– Они их для еды завели? – спросил я.
– Не знаю, но это хорошая идея, – откликнулся папа, – все под рукой. Не нужно в супермаркет ехать.
– Разве петухи не должны кричать всего один раз на рассвете? Почему они кричат после обеда? – спросила у меня мама. Ответа я дать не смог.
Поскольку поговорить о поведении домашней птицы было не с кем – хозяева так и не объявились, – мы вернулись в дом. Петухи и индюки продолжали кукарекать и говорить «бл-бл-бл» (дядя Боря очень смешно изображал этот звук, Сима хохотала и требовала повторить) весь вечер. У мамы разболелась голова, поскольку дядя Боря оказался столь же неутомим, как петухи и индюки, и мог без устали смешить Симу своим «бл-бл-бл». Сима кукарекала, а дядя Боря отзывался. И так – несколько часов подряд.