Счастливая встреча
Шрифт:
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
К концу праздничного дня Крессида тоже устала настолько, что готова была заснуть одетой, но, поборов такое желание, она приняла ванну и только тогда легла спать. Какое-то время она лежала и в полудреме перебирала события прошедшего дня. Бесспорно, день выдался трудный, но радостный. Сладить с таким количеством детей, сохранять между ними мир и спокойствие – все это было нелегко. Дети ухитрились начать открывать свои подарки как раз в то время, когда им надлежало завтракать: Беатрикс тер Беемстра предупредила, что детям надо поесть, иначе они не высидят утреннюю службу в церкви, а посещение церкви рождественским утром – традиция, которую нельзя нарушать. На ленч не подали ни индейки, ни пудинга – за овощным супом последовал гусь с красной капустой и на десерт – мороженое, взбитые сливки и свежий ананас. Взрослые пили шампанское, детям дали фруктовые напитки. Об отдыхе не могло быть и речи, детей одели и отправили гулять в сад под наблюдением Крессиды. Во второй половине дня она помогала малышам кататься на трех– и двухколесных велосипедах, устанавливала мишени, которые старшие мальчики поражали из своих пистолетов, мирила младших девочек, то и дело с завистью взиравших на кукол друг друга и желавших отнять их. После того как попили чаю, играли в «Бабушкины шаги» и в «Найди тапку» – игры, о которых никто из детей никогда не слышал, но которые Крессида помнила еще со времен своего детства. Ужинали дети в маленькой гостиной, примыкавшей к большой, где находились взрослые. Следующий час ушел на то, чтобы утихомирить маленьких разбойников и построить их; они пожелали взрослым спокойной ночи и, умывшись, легли спать. Крессида тоже рассчитывала пойти отдыхать, но ее хозяева настояли на том, чтобы она осталась с гостями на ужин, и ей пришлось снова переодеться в свое серое платье и спуститься. Она сразу оказалась в центре внимания бесчисленных двоюродных братьев и сестер, тетушек и дядюшек ее хозяев, которые наперебой благодарили ее за заботу о детях.
Ее угощали напитками и лакомствами, вскоре она разговорилась с пастором, довольно моложавым человеком с серьезным лицом. Он неплохо знал английский и интересовался жизнью Крессиды, она с удовольствием рассказывала ему о себе и о докторе, потому что он всегда присутствовал в ее сознании, она все время думала о нем. Пастор внимательно слушал ее.
– Вам повезло, что вы встретили такого доброго и чуткого друга, – заметил он. – До конца жизни вы останетесь ему благодарны.
– Да, конечно, – тихо ответила Крессида.
Ее собеседник представил дело так, будто доктор – это эпизод в ее жизни, который нужно помнить с благодарностью, но который так и останется эпизодом.
Крессида пожелала всем спокойной ночи и поднялась в свою комнату. Засыпая, она думала, что кончился еще один счастливый день. Она получила подарки: носовые платки, почтовую бумагу и прелестный серебряный браслет. Все складывалось хорошо, и она должна была чувствовать себя счастливой, но почему-то расплакалась.
Среди ночи Крессида проснулась.
Он мог бы хоть прислать мне рождественскую открытку, с грустью подумала она и вновь заснула.
Девушка поднялась рано утром. Надо было будить ребят, одевать их. Несмотря на то что она, проснувшись, приняла решение больше не думать о докторе, он по-прежнему не шел у нее из головы.
И такое ее решение не поддержал бы Алдрик ван дер Линус, у которого не выходила из головы Крессида. Отвечая на осторожные расспросы леди Меррилл, он сознался, что хочет жениться на Крессиде. Его бабушка встретила эту новость без всякого удивления.
– Она славная девушка и очень разумная. А она знает об этом?
– Нет, не знает. Я надеялся, что мы станем друзьями, и, пожалуй, мы с ней друзья, но, хотя она и клянет меня за это ее неудачное начало у Клотильды ван Гермерт, у нее твердая уверенность, что я хочу жениться на Николе.
– А с Николой ты выяснил отношения?
– Да, и она сказала, что никогда не смотрела на меня как на будущего мужа и только рада, что я наконец полюбил кого-то.
Леди Меррилл ничего ему на это не ответила; мужчины, подумала старая дама, могут быть такими слепыми, и чем они умнее, тем меньше понимают в жизни. Конечно же, Никола очень хотела выйти за него замуж, он был слишком завидным женихом, чтобы упустить его.
– Ну что ж, ты должен радоваться, что Крессида теперь хорошо устроилась, – только и сказала она.
– Я и в самом деле рад, и я постараюсь увидеться с ней как можно скорее. Быстро осмотрю своих пациентов в Лейдене и постараюсь съездить в Янслум на день или два.
Ни о чем таком не подозревая, Крессида занималась с детьми, благодаря небеса за то, что четверо маленьких гостей уже уехали домой. С шестью еще можно справиться, но десять – это слишком много…
Было по-прежнему холодно, временами шел снег и дул пронизывающий ветер, но детям, казалось, все было нипочем. В стареньком зимнем пальто, резиновых сапожках, которые ей дали, шерстяной шапке и шарфе, намотанном на шею, она отправлялась с ними на ближайшие каналы или покрытое льдом озеро. Там дети надевали коньки и по многу часов катались. Уже в первый же день Крессида поняла, что рискует превратиться в ледышку, если сама тоже не научится кататься. Виллум предложил ей свои старые коньки – фризские коньки, объяснил он Крессиде по-английски, – которые как раз для новичков. С помощью Виллума, под ободряющие возгласы остальных ребят Крессида встала на лед. Конечно, она падала, и Виллум или Якобус терпеливо поднимали ее, однако к концу второго дня она уже могла самостоятельно сделать несколько шагов и даже пробежала с мальчиками, державшими ее за руки, пару метров, затем потеряла равновесие и упала.
Через несколько дней Крессида уже сносно каталась, хотя и часто падала под смех ее питомцев, но все же была довольна собой.
Обо всем этом она рассказала Чарити, когда приехала к ней на выходной.
– Я вся в синяках, – пожаловалась девушка, – но, право же, это такое удовольствие, и ребятам весело.
– Вам хорошо там? Как к вам относятся?
– Ко мне все очень добры! Когда каникулы кончатся и дети пойдут в школу, у меня будет побольше свободного времени, а сейчас его совершенно нет: на носу новогодние праздники.
– О, пончики, шампанское!.. Столько забав!.. К нам опять приедут родственники Тико. Обычно мы ездили к ним, но сейчас Тико не хочет, чтобы я находилась далеко от дома.
Крессида кивнула.
– Он прав. И у моих хозяев снова будет полный дом гостей. В этом году Виллуму разрешили остаться на ужин, Якобус и Фрисо злятся, завидуют ему. Правда, на этот раз дети не приедут, так что уложить спать «своих» малышей мне уже будет легче. – Она улыбнулась. – Знаете, они все такие славные, даже когда не слушаются.
Чарити с беспокойством взглянула на нее.
– Вы не жалеете, что приехали сюда? Ведь в Англии вы могли бы найти работу получше.
– Какую? Я же ничего не умею делать, только вести хозяйство, ну, еще составлять букеты, делать покупки… С детьми интереснее, и кроме того, я все время занята.
На следующий день приехали гости: тетушки и дяди, двоюродные братья и сестры, старые друзья – большинство из них Крессида видела в Рождество. Они приветливо здоровались с ней, на хорошем английском восхищались, как замечательно она управляется с детьми, и выражали надежду, что увидятся с ней за ужином.
Крессида, снова надев свое серое платье, которое она с удовольствием выбросила бы, отметила про себя, что все пока идет хорошо: дети, как покорные ягнята, отправились спать, и у нее есть немного времени, чтобы отдохнуть, перед тем как спуститься в гостиную. Она прошла в комнату для игр, присела на подоконник, глядя в темноту ночи. Снег прекратился, на небе мерцали звезды. Она смотрела на них и думала, где теперь доктор. Конечно, он уже в своем красивом доме с Николой, среди гостей…
Его «Здравствуйте, Крессида» прозвучало настолько естественно, так отвечало ее мыслям, что она не сразу сообразила, что он рядом с ней, в этой комнате, стоит, прислонившись к дверному косяку, еще в теплой куртке – он принес с собой из холодной ночи, откуда пришел, струи ледяного воздуха.