Счастливые дни в аду
Шрифт:
– 17 июля меня вызвал Волдеморт, – использовал он имя только для того, чтобы досадить упрямому идиоту. – Я должен был участвовать в пытке Гарольда Джеймса Поттера, который был пойман в тот день несколькими верными слугами Волдеморта. – О, это было хорошо. Он слышал раздраженное подобострастие Фаджа при каждом упоминании имени.
– Почему Вы не вернулись в Хогвартс после окончания сессии пытки?
– Потому что я попытался спасти жизнь Гарри, и Волдеморт решил подвергнуть нас более длительной пытке в Поместье Кошмара. Волдеморт поместил нас вместе, и нас пытали различными способами в течение двух недель. Мы были пленниками в подземельях поместья, так что я не мог вернуться, чтобы доложить Вам об этом, – два раза, чтобы шокировать идиота.
– Поттер действительно умер во время одной из сессий пыток?
– Нет. Он умер, когда мы попытались бежать. Пожиратель Смерти, именуемый Питером Петтигрю, послал в него убийственное проклятие. Я не смог спасти его. Он умер передо мной. Тогда я забрал его и вернулся в Хогвартс.
– Вы мучили его за эти две недели?
– Да, я мучил его на сессии первого дня. Мне было нужно время, чтобы спасти его, и я решил участвовать в пытках.
– Вы применяли какие-нибудь непростительные?
– Нет.
– Позднее Вы мучили его?
– Нет.
Дамблдор бросил взгляд на бумагу, лежащую на его столе.
– Поттер проявил какой-нибудь признак ненормальности?
Несмотря на твердое решение Снейпа держать глаза закрытыми, сейчас они в шоке распахнулись.
– Что? Ненормальности? Нет, конечно, нет. Он все это время был в отличном умственном состоянии, – его голос не выказал шока, ровный тон был обычным побочным эффектом сыворотки.
– Он упоминал что-нибудь о смерти Седрика Диггори?
– Да. Он сказал, что Седрик Диггори был убит тем же самым Пожирателем Смерти, Питером Петтигрю, которого я упоминал ранее, по указу Волдеморта.
– Он проявлял какие-нибудь признаки увлечения Темными Искусствами?
– Нет, нисколько. Как раз напротив. Он всегда сопротивлялся искушениям Волдеморта, когда тот несколько раз пытался привлечь мальчика.
Дамблдор кивнул и повернулся к изрядно раздраженному Фаджу.
– Я думаю, этого достаточно, министр, – сказал он с легкостью. – Я не собираюсь задавать больше никаких вопросов мистеру Снейпу. Вы слышали его свидетельство. Он ответил на все вопросы, которые мы задали.
– Но… в его рассказе были пробелы…
– Конечно, там было много пробелов, министр. Но я думаю, что мы услышали достаточно. Я не хочу сидеть здесь до завтра, выслушивая каждую крошеную подробность их плена, которая не важна для выяснения обстоятельств смерти Гарольда Джеймса Поттера и, как Вы слышали, мистер Снейп совершенно невиновен в его смерти. Я не согласен с Вашим решением задать ему больше вопросов об унижении его и Гарри Поттера или о других вещах, слишком личных, чтобы отвечать под воздействием сыворотки. Мистер Снейп – не подозреваемый, он – свидетель, и у нас нет никакого права продолжать его допрашивать.
– Дамблдор прав, сэр, – спокойно встал Патил. – Он не совершил никаких грехов, и мы не имеем права задавать ему никаких личных вопросов, пока он не будет волен охотно на них отвечать.
Фадж стал мертвенно-бледным.
– Вы защищаете Пожирателя Смерти?
– Бывшего Пожирателя Смерти, министр, который был оправдан Уизенгамотом пятнадцать лет назад.
Их ссору прервал внезапный стук.
– Войдите! – сказал Дамблдор. В комнату вошли два идентификатора.
– Мы сделали это, министр.
– Да? – нетерпеливо спросил Фадж.
– Мы официально установили, что мертвый мальчик – определенно сын Лили Эванс и Джеймса Поттера, родившийся в Хогсмиде 31-го июля 1980 и умерший 31 июля 1995. Вот разрешение на похороны, – он вручил документ директору. – Вы должны похоронить его через два дня. Мы наложили на него консервирующее заклинание, так что никакие части его тела не могут быть удалены и использованы для незаконных целей. Его большой палец будет опечатал министерством и официально охраняться следующие две недели, пока потенциальные магические способности не уйдут из трупа.
Холодная, бессердечная речь причинила боль Снейпу. Труп! Они говорили о Гарри! Не о ЧЕМ-то, что может быть использовано для «незаконных целей»! Он дернулся, но он все еще был привязан к креслу.
– Хорошо, – кивнул Дамблдор. – Тогда, я думаю, мы закончим.
Они группой двинулись к двери, и в следующий момент Снейп обнаружил, что он в кабинете один, привязанный к креслу, неспособный двигаться. Проклятье! Дамблдор состарился… но, надо надеяться, он мгновенно вернется. По крайней мере, он был один, представители министерства ушли.
Он снова закрыл глаза, и снова у него в мозгу появилось лицо Гарри, словно он сидел рядом, ожидая от него утешения, признательных слов… По крайней мере, он не отвергал теми словами ребенка. По крайней мере, он умер, зная, что Снейп принял его и беспокоился о нем…
Сердитый голос прервал его мысли.
– Ну, теперь ты счастлив, не так ли? – безжалостно набросился на него горький голос.
Снейп открыл глаза, и все его тело немедленно напряглось. Перед ним стоял Блэк, на его лице смешались ненависть и печаль. Снейп старался встать перед ним, но магические путы крепко привязывали его к креслу. Проклятье! Рот Блэка изогнулся в жестокой улыбке.
– Я не счастлив, Блэк. Нисколько, – ответил мастер зельеварения на вопрос сквозь сжатые зубы. «Жидкий Империус», как кто-то однажды назвал Веритасерум. Да, это так. Министерство, как ни удивительно, не считало его использование непростительным. Свет использовал вариант Империуса, чтобы управлять любым, кто его принял.
– Возможно, тебе не нравится твое нынешнее положение и это расстраивает тебя, не так ли, сальный слизняк? Ты связан, а я свободен?
Гарри был неправ насчет Блэка. Поганый пес был жестоким и отвратительным ублюдком, ничем иным, и он снова должен был отвечать.