Счастливых бандитов не бывает
Шрифт:
– Ванька Боцман? – переспросил Лис.
– Ну да. Сын Валета, который Питона еще завалил – помнишь? Откинулся весной по УДО [11] , он сейчас в авторитете.
– Да, я в курсе, – сказал Лис с непроницаемым выражением лица.
– А еще там бабы с шестами! – вспомнил Леший.
– Какие бабы?
– Ну, голые, ясно дело! А раз бабы голые танцуют, значит, там не обязательно пидоры!..
Лис удивленно посмотрел на него, словно не расслышал. Потом задумчиво покивал головой.
11
УДО – условно-досрочное освобождение.
– Бабы –
– Худые, как циркули. На что они мне? – Леший презрительно сплюнул, поднял глаза на Лиса.
– Ладно, Михалыч. Хватит нам с тобой порожняки гонять. Попробую скентоваться с кем-нибудь при случае, раз уж такая надобность возникла.
– Правильное решение, Петруччо! – одобрил Лис. – И суетиться-то особо тебе не придется. Просто включайся, если про Джаваняна или Омара разговор зайдет, да на ус наматывай. Да, и вот еще что: в Богатяновке кодла одна есть, «Волки» зовутся. Пацаны зеленые, но злые…
– Это от перекорма и от компьютеров, – тоном знатока вставил Леший. – В мое время таких не водилось.
– Очень мне эти молодые люди интересны, Петруччо. Хоть что, любая информация.
– Не первый год замужем, – проворчал Леший. – «Волки», «Шакалы»… Скоро, б…, детсадовцы в стаи сбиваться начнут, погоняла друг другу давать!
– Уже дают, Петруччо! – усмехнулся Лис. – У меня в младшей группе, знаешь, какое погоняло было? Корешок!
– Да брось! – не поверил Леший.
– Точно тебе говорю! Только не тот «корешок», который на блатном языке – мы ж тогда не знали еще всей этой дряни… Обычный корешок! В смысле: маленький корень. Коренев – корень, очень просто. Не вру, Петруччо, клык даю, если хочешь.
Леший с недоверием посмотрел на него, потом не выдержал и улыбнулся.
– Да, Михалыч, разные мы с тобой люди!.. А я вот в младшую группу не ходил – сразу в старшую пошел! Там Фима Щипач воспитателем, а на обед вместо манной каши – «бычок» и полстакана бормотухи…
Улыбка Лешего постепенно превратилась в оскал.
– Хватит рубаху рвать, Петруччо! – оборвал его Лис. – Дети ни в чем не виноваты, а все мы на собственных ошибках учимся. Что-то ты раскиселился совсем в этом своем ночном клубе… Вот приду как-нибудь, проверю.
Лис глянул вдоль забора, собираясь уходить.
– А Ванька тот Боцман – он только с подругой был? Или с корешами тоже?
– Не, только их двоих и видел, – проговорил Леший.
Лис протянул ему несколько тысячерублевых купюр. Леший посмотрел на них, зачем-то отер руки о штаны, взял деньги.
– Не грусти, Петруччо. Ну? – Лис хлопнул его по плечу. Леший вяло улыбнулся.
– Ведь я тебя никогда не подставлял. И ты меня тоже. Верно?
– Точняк, – сказал Леший.
– Вот и отлично. Набери меня, когда что-нибудь вызнаешь.
Лис пошел в свою сторону, Леший – в свою. Точнее, уже не Леший, а – Клоп. Хотя нет, сейчас он просто гражданин Клищук Петр Васильевич. Если мент пристебется, он ему свой паспорт покажет… А если кого из дружков встретит – тогда будет Клопом. Тьфу ты, запутаться можно! В последние годы такая двойственность, а то и тройственность стала его напрягать.
«Рисуя» все вокруг, Леший быстро шагал вдоль забора, втянув по привычке голову в плечи и засунув руки в карманы брюк. Выйдя на улицу, он повернул к остановке и еще прибавил шагу. Когда у него нет покоя на душе, нет покоя и ногам – он должен двигаться, неважно – куда и зачем. К счастью, автобус подошел почти сразу. Леший зашел, окинул взглядом полупустой салон. Сидячие места были, но садиться он не захотел. Встал на задней площадке, ухватившись за поручень, и уперевшись лбом в холодное стекло.
Он ехал и думал. Заходили и выходили пассажиры, задевали его сумками и портфелями, кто-то
Ему почему-то вдруг вспомнился Черкес. Засел у него в голове и никак не желал оттуда выходить. С Черкесом он четыре года топтал иркутскую зону, хлебнули тогда всякого дерьма по полной баклажке… Не сказать, чтобы были близкими корешами, но когда вышла разборка с дагестанцами, Черкес конкретно подписался за него, выручил, можно сказать. А потом… Потом, спустя несколько лет, они неожиданно пересеклись в Тиходонске. Душевно так посидели, выпили. Черкес расслабился и сболтнул одну вещь, которую ему не следовало говорить. О бабах. Леший пересказал потом это Лису, знал, что тот землю роет, ищет серийного насильника. И Черкеса взяли… А потом он бежал, и была «правилка» в резиденции Креста, где Черкес объявил, что Леший – сука и стукач. Много было хая и криков на той «правилке», и все без толку, поэтому Крест в конце концов постановил решить спор кровью, то есть в честном поединке. Дали им по штырю, поставили в круг… и Леший «ростовским ударом» в три секунды мочканул Черкеса, тот даже понять ничего не успел. Стоял – и упал с проткнутой печенкой. Объявил тогда Крест, что все обвинения снимаются, что Леший, то есть Клоп, – честный вор и все такое…
«Хрен там честный», – думал Леший, вжимаясь лбом в забрызганное осенней грязью стекло. Черкес был прав. А он его сдал и убил. Правда, сделал это ради Лиса. А Лис, как было справедливо замечено, никогда не бросал его в беде. Никогда. Но…
«Вот сдал бы он кого-нибудь из своих ради меня? – подумал вдруг Леший. – Какого-нибудь дружка-опера, с которым под пули ходил и водку пил – сдал бы?»
За стеклом автобуса убегала прочь серая лента дороги, перестраивались автомобили, мигали огни светофоров. Некоторое время, пристроившись в хвост автобусу, ползла крохотная учебная «ока» – Леший видел лицо искаженное напряжением девушки-курсанта за рулем, даже не понять – симпатичное оно или не очень. Потом «ока» отстала, ее место заняла большая роскошная машина, Леший даже не знал, как называется эта марка. Какой-то мужик там, вальяжный, уверенный в себе, тарахтел по телефону и скалился во всю варежку, придерживая руль двумя пальцами. Леший всмотрелся – да это же Лис! Ну, или очень похож, во всяком случае. Он приподнял руку, махнул ему. Мужик за рулем не прореагировал, продолжая говорить в трубку. Нет, ну один в один Лис… И куртка кожаная, как у него… Хотя, по идее, Лис должен был давным-давно уехать отсюда, у него ведь машина где-то рядом со свалкой была припаркована, а Леший пока шел к остановке, пока на автобусе этом тянулся…
«Может, он следит за мной?» – мелькнуло вдруг в голове у Лешего.
Он сразу убрал руку. Но в этот момент мужик в машине придвинул голову к лобовому стеклу и, прищурившись, посмотрел на него. Леший невольно отпрянул.
Это был не Лис.
Лис подстрижен наголо, а у этого какой-то хохолок на голове… И рожа потолще. И вообще… Сейчас Лешему даже трудно было представить, как он мог принять этого «бобра» за лихого мента.
– …Ваш билет, мужчина!
Его довольно бесцеремонно тряхнули за плечо. Леший обернулся. Полная контролерша в форменной жилетке стояла перед ним, буравя злыми маленькими глазками.
– Или тебе особое приглашение нужно, папаша? – Рассмотрев помятое лицо Лешего, она с легкостью перешла на «ты». – А то милицию вызову, живо в чувство приведут!
И тут Леший в самом деле пришел в чувство. Даже настроение поднялось. Он попал в привычную для себя среду, ситуация не требовала от него мучительного выбора – все было и так предельно ясно. Леший хищно оскалился, блеснув стальной фиксой.
– Ну, что лупетками на меня брызгаешь, шкура барабанная, чума ты бубонная? – презрительно бросил он, отпуская поручень и грудью надвигаясь на контролершу. – Чего в пупырек лезешь? В ломбард меня сдать нацелилась, бардачница? А живчика сглотнуть не хочешь, а?