Щедрый дар

Филиппов Алексей Николаевич

Спокойно лежать в стоге сена после столь значительного открытия я уже не мог. Я спустился во двор и стал ходить там широкими кругами. И вот где-то на десятом круге, когда я обдумывал уже седьмой вариант завтрашнего воплощения задуманного мною опыта в жизнь, меня позвали к графу.

– Вот

что Жак, – страдальчески вздохнул граф. – У моего друга виконта де Ла Фраса случилась беда. У виконта пропала жена, а так как я совсем недавно на охоте рассказывал ему о твоем исключительном даре отыскивать что угодно и где угодно, то он и попросил прислать тебя в помощь. Мне будет трудно без тебя Жак, но отказать другу я не могу. Поэтому сейчас же отправляйся в путь. И смотри, не опозорь меня там!

Меня тотчас же, вопреки всем моим грандиозным планам на утро туманное, посадили в крытую повозку и, пропутешествовав в ней всю ночь, я очутился около ворот нужного города, где и встретился мне тот самый злополучный пастух козьего стада. Дальше конюх Базиль меня везти отказался, сославшись на пошатнувшееся в пути здоровье лошади и еще на кое-что из своего личного здоровья, но про это моя природная скромность предпочитает умолчать. Единственное, о чем я могу сказать, так только о том, что касалась эта подробность того места, на котором Базиль сидел.

Виконт проживал в горном замке. И вот о дороге именно туда, после проводов повозки со стонущим Базилем, я, на свою беду, стал расспрашивать старика.

Только теперь обо всем, что случилось, сожалеть уже поздно и хотя в одном сапоге, но мне надо продолжить путь к новым подвигам. Идти босым на одну ногу по горной тропе было так тяжело, что даже измученный Сизиф не променял бы своего камня на мою злую

долю. Я уверен, что не променял бы. Страшной была та доля. Уж на что я терпелив, но и то чуть было не сплоховал. И только фамильная гордость позволила мне дотерпеть до стен замка виконта.

Вон они стоят, сложенные из желтовато-грязного камня, поросшего в изобилии темно-зеленым мхом и на славу удобренного птичьим пометом. Вот они мощно возвышаются из многочисленного кустарника среди горных вершин, изобилующих густыми травами да гнилыми пнями, от произраставших когда-то здесь вековых сосен.

Скрипя зубами, я кое-как доковылял до крепкой дубовой двери в каменной стене. Дверь была заперта. Я стал изо всех сил стучать по ней кулаками. Однако силы мои были уже на исходе, и на стук кулака никто не откликнулся. Пришлось взять камень. С камнем стук получился громче, но и на него никто не ответил. А самое обидное было в том, что жизнь-то где-то рядом существовала. Я ясно слышал скрип телеги, блеяние козы и чей-то смех. Но между этой музыкой жизни и мною была прочная и таинственная преграда. Когда я разуверился в могуществе камня, то стал биться в ворота головой. Если уж и это не поможет? Да, я еще забыл сказать, что крепость головы – это тоже фамильная гордость нашей семьи, особенно по линии отца. Он не раз рассказывал мне про своего деда, который на великое удивление любого мог ударом головы разбить дубовые доски стола, если тот любой ненароком попросит прадедушку сосчитать хотя бы до трех. Я же разбить ворот не успел. Стоило мне размахнуться для второго удара, как чья-то легкая рука хлопнула меня по плечу. Я проворно обернулся.

Конец ознакомительного фрагмента.