Щенки-медвежатники
Шрифт:
Глаза Андрея уже ничего не видели. Наполненный кровью нос уже не дышал. От ударов по животу, ребрам и почкам дыхалка почти не работала…
Обычно избиение прекращается, когда жертва перестает увертываться от ударов. Разбросал руки, замер – значит, либо потерял сознание, либо готов. В этом случае милиционеры вяжут того, кто ударил последним. Вот почему никто не хочет быть последним, даже если милиция только на подходе.
Слободские были опытные ребята. Одни били, другие стояли стеной, не давали протиснуться милиционерам. А когда избиение прекратилось, разбежались в разные стороны, смешавшись с основной массой зевак.
Когда Катя подошла к Андрею, она не узнала его. Вместо лица было кровавое месиво. Девушку тут же грубо оттеснили. Подошли милиционеры, привычно взяли избитого за руки и за ноги и потащили к выходу.
Искушение
Милиционеры отвезли Андрея в больницу. Это было недалеко, в двух кварталах от «Ударника». Толян, Генка и Мишка прибежали туда. Но дальше дверей приемного покоя их не пустили.
Андрея осмотрели и сказали, что ему повезло. Сотрясение мозга нетяжелое. Перегородка в носу искривлена на всю жизнь, но это не страшно. Почки повреждены, но, кажется, не очень. Если верить рентгену, ребра, не считая двух трещин, целы. В основном пострадало лицо. Андрею зашили рассеченные брови, хотели дать мазь для сведения синяков, но он не взял.
– Сам до дому дойдешь? – спросила медсестра.
Андрей ничего не ответил, его тошнило. Он сел в предбаннике приемного покоя, чтобы собраться с силами.
– Тебя не положат? – удивился Мишка.
– Мы хулиганов кладем только в крайнем случае, – сказала медсестра.
– Его побили и он же хулиган? – возмутился Толян.
– А кто ж он? – проворчала медсестра.
Генка протянул Андрею зеркальце, с которым не расставался на почве борьбы с прыщами. Андрей не узнал себя. Глаза заплыли, губы выворочены, как у негра.
– Е-мое, это кто? – вырвалось у него.
– Это ты, – без смеха констатировал Генка.
– Нельзя мне в таком виде домой, – сказал Андрей.
Он стеснялся сказать про ссору с отцом.
– Давай ко мне, – предложил Толян.
Ему было неловко, что он, с его маховиками, не бросился на выручку и допустил такое безобразие.
Ребята вышли из приемного покоя и оторопели. У стоявшего неподалеку старого «москвича» их поджидали Зван и его подручный калмык Джага.
– Корень, подойди, базар есть, – сказал Зван, играя четками.
Андрей отделился от ребят и подошел. Несколько секунд Зван молча разглядывал его. Потом сказал:
– Ну, если не положили в больничку, значит, требуха в порядке, ничего не отбили. А остальное заживет, как на собаке, так?
– Так, – согласился Андрей.
Зван хотел еще что-то сказать, но тут подкатил милицейский «газик». Из него выскочил капитан Досанов, симпатичный казах.
– Названов, ты что тут делаешь?
– Ребят поджидал.
– Зачем?
– Разговор есть.
– И сколько ты здесь?
– Минут сорок.
– И кто тебя видел?
– Вот, ребята, Корень.
– Кто тут Корень? – спросил Досанов.
– Я, – сказал Андрей.
– А фамилия у тебя есть?
– Корнев.
– Кто тебя так, Корнев?
Андрей пожал плечами.
– Не помню.
Досанов завелся с пол-оборота.
– В прошлом году на танцплощадке тебя отделали? Тебя! Тогда ты тоже говорил «не помню». Сколько уже стоишь здесь с Названовым? Отвечай быстро!
– Минут двадцать, – соврал Андрей.
Досанов повернулся к Толяну, Генке и Мишке.
– Вы что скажете?
Те подтвердили.
Досанов выругался по-казахски и обратился к Звану:
– А ты чего сюда рванул? Алиби лепишь? Думаешь, слепил?
– Какое алиби, начальник? – лениво процедил Зван. – Я приехал поддержать Корня. Зря его потоптали.
– Через десять минут чтоб был у меня, – строго сказал Досанов, садясь в машину. Он куда-то спешил. Кажется, случилось что-то серьезное.
«Газик» уехал. Зван предложил Андрею сесть в его «москвич». Угостил дорогой сигаретой и сказал:
– Жгучий, конечно, оборзел. Баба кто? Никто.
Андрей кое-как засунул сигарету в разбитый рот и с наслаждением затянулся.
– Бери всю пачку, – сказал Зван. Он покосился на пацанов и вполголоса добавил: – С кем ты корешишься? Знаешь правило? Водись с теми, кто выше тебя.
Андрей молчал. Зван хлопнул его по колену.
– Ладно, давай сегодня отдыхай. А завтра, если хочешь, устроим расслабон. Оттянемся по полной. Выберешь себе безотказку. Шишка-то небось дымится? По петушкам?
Зван протянул руку. У Андрея кружилась голова, болело тело, он плохо соображал, что происходит. Но он понимал, что сердить такого врага опасно. Он пожал протянутую руку.
«Надо же, как сразу все навалилось, – думал Андрей, когда топали в Новостройку. – Ни один лотерейный билет из ста не выиграл. С отцом разругался. Без аттестата оставляют. От слободских схлопотал. Полная непонятка, как поведут себя слободские. Неужели правда начнут гнобить? Вот скотство!»
Пришли к Толяну. Петр Палыч ел на кухне яичницу. Взглянув на Андрея, не очень удивился, спросил, что произошло. Толян и Генка рассказывали. Петр Палыч задавал вопросы. Ему почему-то было интересно.
Начали решать, как лучше избавиться от синяков. Андрей попросил сырого мяса.
– Хорошее средство, – согласился Петр Палыч. – Откуда знаешь?
– Слышал, – уклончиво ответил Андрей.
Однажды отец хотел дать ему тумака, но промахнулся и угодил кулаком в глаз. Соседка посоветовала наложить сырое мясо. Через два дня глаз открылся, от синяка осталось только желтое пятно, можно было идти в школу.
В холодильнике нашелся кусок замороженного мяса. Нарезали тонкими пластинками, наложили на лицо и почти сплошняком забинтовали. Ребята давились от смеха.