Щенки-медвежатники
Шрифт:
– Солнце мое, ты че ломаешься?
Зван с напором смотрел в глаза Андрею. Андрей выдержал этот взгляд и сказал:
– Я привык знать только себя.
Волдырь икнул.
– В рот компот, надо отдать его пацанам. Они его в шесть секунд уболтарят.
Зван пристально посмотрел на Андрея и повысил голос:
– Я что, зря с тобой сегодня откровенничал?
Неожиданно послышались громкие шаги многих людей. Люди шли в сапогах. Дверь резко распахнулась. В комнату вошел капитан Досанов и еще несколько милиционеров.
Волдырь начал суетливо собирать со стола и рассовывать по карманам еду. Зван взял вилку, вонзил ее в стол и с ненавистью сказал Досанову:
– Достал ты меня, хозяин страны.
На лице капитана не дрогнул ни один мускул. Он повернулся к Андрею.
– Что-то мы часто стали встречаться, Корнев. Если я спрошу, как ты здесь оказался, что ответишь?
У Андрея стало сухо во рту.
– Долго объяснять, – хрипло ответил он.
– А ты, однако, авантюрист, – медленно проговорил Досанов.
Он кивнул милиционерам на Звана и Волдыря.
– Этих – в «воронок».
Милиционеры хотели было взять под руки и Андрея, но капитан остановил их.
– Этого пока не надо.
Андрей подошел к дому, где Саня-морпех устроил в подвале спортзал. На скамейке возле подъезда, морда тряпкой, сидел Жорик. Слабым голосом сказал:
– Андрюха, поговорить надо.
Андрей остановился.
– Говори.
Жорик посмотрел по сторонам.
– Не здесь.
– Давай завтра с утреца на чердаке, – сказал Андрей.
Жорик благодарно кивнул.
В подвале было душно, пахло канализацией и прелью. Одни пацаны сидели на старых матрацах, другие стояли вдоль стен. Всего было человек сорок, самых старших и самых уличных из новостроевских. Огромный Саня-морпех восседал на единственном стуле.
На Андрея смотрели как-то странно. Не так, как всегда. С подозрением и опаской.
– Говорят, ты поладил со слободскими? – начал Саня.
Андрей обвел взглядом ребят.
– Кто сказал?
Все молчали.
– Это не так? – спросил Саня.
– Пусть мне конкретно предъявят, и я конкретно отвечу, – сказал Андрей.
– Тебя видели со Званом, – пояснил Саня.
– Я тоже видел вчера, как кое-кто чесал из «Ударника», – припомнил Андрей.
– Ребята считают, что слободские наехали из-за тебя.
Андрей скривился.
– У каждого додика своя методика.
– Нет, ребята, так дело не пойдет, – с досадой произнес морпех. – Ругаться нам ни к чему. Надо основного выбрать. Мне рулить как-то не с руки. Староват я для этого. Я буду только помогать.
– Я еще раз предлагаю влиться в оперотряд, – настаивал Толян. – За оскорбление члена ОКД есть отдельная статья, повышенная уголовная ответственность.
– А я еще раз тебе отвечу: красные корочки вас не спасут, – отвечал Саня. – И ты посчитай, сколько вас всего. Нельзя вам разделяться. Одним в отряд идти, другим не в отряд. Почему бы тебе не стать основным?
Толян поморщился:
– Поздно мне в эти игрушки играть.
Саня усмехнулся.
– А оперативный отряд – не игрушки?
– Не игрушки. Отряд конкретно борется с преступностью. А вы хотите создать кодлу.
– Ребята хотят защититься. Только и всего. Или я что-то не так понимаю? – оглядывая всех, спросил Саня.
Пацаны одобрительно загалдели.
– Делайте что хотите, только без меня, – в сердцах бросил Толян.
Он направился к выходу, но остановился у двери рядом с Андреем. Ему хотелось увидеть, чем все кончится.
– Андрюха, может, ты возьмешься? – спросил Саня.
Андрей фыркнул:
– Что я, с дуба рухнул, что ли? Мы тут не на комсомольском собрании. Знаем, кто чего стоит. Куда нам против слободских?
– И поэтому ты решил закорешить со Званом? – ехидно спросил Герман Дворецкий.
Гера единственный из ребят всегда был в костюме, при галстуке, с бумажником и хорошими сигаретами. Его папа, директор тракторного завода, стоял над отцами ребят, а Гера – над ребятами. Он был авторитетом по признакам материального достатка. Теперь положение круто менялось, но он этого еще не понимал.
Собрание кончилось ничем. Перед тем как уйти, Андрей поддел Дворецкого:
– Гера, если ты принял «додика» на свой счет, то зря. С чего ты взял, что я тебя имел в виду?
Андрей снова пришел в больницу, когда уже начало темнеть. Ленка и Катя сидели на скамейке у входа в реанимационное отделение. От одного их вида у Андрея сжалось сердце. Ленка рыдала, уткнувшись в грудь Кати. Катя гладила Ленку по голове и тоже плакала.
Андрей сел перед ними на корточки и обхватил голову руками. У него было такое чувство, будто он лишился старшего брата.
БОЙНЯ
Когда Андрей поднялся на чердак, Жорик уже был там. Они вылезли на крышу, закурили.
– Джага велел передать – похороны Костика завтра, в час дня, – сообщил Жорик.
Он уже не скрывал, что шестерит у слободских.
Андрей ничего не ответил.
– Жалко Костика, – заполнил паузу Жорик.
– Знаешь, у меня мало времени, – сухо бросил Андрей.
Жорик сказал, запинаясь на каждом слове:
– Андрюха, только ты можешь меня понять. Я боюсь слободских. Они на все способны.