Щербатый талер

Федоренко Андрей Михайлович

— Я и забыл уже.

— Ну, как же: вы прошлый раз просили, чтобы я рыбалку вам устроил…

Вмешался лысый:

— Да нет, мы же шутили. Не до рыбалки сейчас. Работы много, завтра вставать с утра.

— Ночевать у меня будете?

— Будем.

Вот так попал! Что же делать? Неужели они так и будут торчать здесь, во дворе, до самой ночи?.. Разве не зайдут в хату, хотя бы поужинать?

Михаль лихорадочно обдумывал, как быть. Даже если они зайдут в дом — из окон просматривается весь двор… Его, Михаля,

когда он попытается только высунуться из хлева, сразу увидят и узнают. Значит, нужно дожидаться сумерек. Недолго осталось, солнце скоро сядет. В сарайчике уже темно.

Около калитки замекала коза — просилась домой.

— Вова, загони!

Михаль засуетился. Ток весь открыт. Сначала подскочил к лестнице, ведущей на чердак, потом передумал, полез на сено, где была постель «геологов».

Курт щелкнул защелкой, прикрикнул на коз. Загнав, почему-то постоял, словно прислушиваясь к чему-то. Потом вышел.

Через секунду Михаль уже стоял на своем «наблюдательном пункте» у двери.

— Дед, а почему дверь в сарайчик была открыта? — крикнул Курт.

Дед Макар с Севой заходили в хату. Дед приостановился:

— Может, ты сам и не закрыл.

— Закрыл, я помню.

— Так что, воры залезали? — засмеялся дед. — Что там брать? Ну, иди глянь, все ли на месте.

Ах, чтоб тебя!.. Опять надо прятаться! Только не в угол — этот проныра все рассмотрит… На вышки — поздно, да и тоже опасно… Через край нижней стенки свешивалось сено, почти до самого тока. Не долго думая, Михаль опустился на четвереньки, подполз под сено, лег. Затаился, как мышь.

Но Курт почему-то не пошел проверять. Возможно, чувствовал что-то, и просто испугался.

«Набраться наглости — и выйти сейчас к ним! — думал Михаль. — Скажут-вор, мало того, что «телевизор» украл, так еще и по чужим хлевам лазит! И как потом ребятам расскажешь? Растерялся, не выдержал… Нет, надо терпеть, лежать здесь хоть до утра… И не просто лежать, а слушать. Когда еще такой случай представится?»

Однако к двери подходить больше не решился. Подтянул кучу старых сетей, подмастив их под себя. Хотя жестковато, но все же удобнее, чем на голом холодном току.

Со двора потянуло сигаретным дымом.

— Ну, что у твоих друзей новенького? — донесся голос лысого. Оказывается, и здесь неплохо слышно, и к двери подходить не надо! — Уже нашли клад?

Курт льстиво захихикал:

— Нет! Если бы нашли, в тетрадь записали бы.

«Вот гад, шпион! Мало того, что сам читает, так еще доносит совершенно чужим людям! Хорошо, хватило ума не записать, что у нас есть две монеты… А сейчас — пусть ищут!» — Со злорадством и про Курта, и про «геологов» думал Михаль.

— Они не сокровище, а какую-то бересту ищут… Написали, найти ее можно в школьном музее или в городе в краеведческом.

Лысый закашлялся от дыма:

— Даже… Кхэ-кхе… так?

— Так

было написано. А вы обещали мне десять долларов, — напомнил Курт.

— Десять? А может, сразу сто? — иронично спросил лысый.

— Тогда я не буду вам ничего рассказывать! — обиделся Курт.

— Хорошо-хорошо, я шучу. Читай их тетрадь и дальше. И если что новое — сразу к нам, понял?

— Понял. А теперь дайте десять долларов.

— На… вот, один доллар. Пока хватит с тебя.

Глава 24. Ночь в сарайчике

Стемнело, появились комары. Михаль лежал в своем «логове», время от времени пробирался к двери и смотрел.

Зашли в дом «геологи» — Курт крутится во дворе… Исчез Курт — топает к сарайчику дед Макар, доить козу… Назад в тайник, под сено!..

Зацыркало молоко в пустой подойник. Коза, видимо, слышала, что в сарайчике чужой и не хотела стоять.

— Да не вертись ты, — говорил дед. — Чужих слышишь, не нравятся гости… Они и мне не нравятся. Но что тут поделаешь — деньги дают? Дают. Вот куплю тебе хлеба, муки… Козленок твоему тоже. На пенсию не проживешь… А гости уедут быстро, не пугайся… Найдут, что им нужно, и уедут…

Вышел дед — и снова шаги, на этот раз «геологи». Начали стелить постели. Включили фонарик. В сарае посветлело. Михаль напрягся. В любой момент он готов был броситься в приоткрытую дверь — туда, в темноту, где двор и свобода…

Послышался шлепок ладони по щеке.

— Комары проклятая! Спать не дадут… Михаль угадал голос Севы.

— Иди в машину, — отозвался лысый.

— Нет, тут хоть вытянуться можно. Проживем как-нибудь.

— Я не наелся, — сказал лысый. — Одна рыба и рыба у этого деда.

— Консервы открой.

По сарайчику поплыл запах килек в томате. У голодного Михаля потекли слюнки. Ел лысый долго, чмокал, высасывал остатки пищи из зубов… Наевшись, бросил прямо на ток пустую жестянку.

— Живем, как собаки, — проворчал Сева, — ни поспать, ни поесть по-человечески… Только мотаемся между Минском и этими Поплавами, чтоб им провалиться!

Лысый засмеялся:

— Ничего, потерпи! Откопаем золото, махнем сразу в Польшу, оттуда — по всей Европе… Там и выспимся, и наедимся, и нагуляемся.

— А Пауку?

— Пауку? Зачем ему золото, деньги — инвалиду-то? Да и что с него толку? Мы тянем всю черную работу, даже малую вон отыскали с талером… А Паук сидит себе в Минске в тепле, в добре.

Сева возразил:

— Неправда — он, небось, больше нас разбирается во всем этом деле. Умный, бестия.

— А что нам с его ума? — начал горячиться лысый. — Умный… И я был бы умен, кабы столько книг прочитал. Крутит он что-то, Паук этот! Почему он не показывает нам копию бересты? Может, талеры тут ни при чем, а вся разгадка в бересте.