Щербет
Шрифт:
В Европе это точно был бы судебный процесс с участием представителей общества защиты животных, а у нас дело ограничилось все тем же усталым участковым.
Так что не надо шутить с соседями…
М-да. Надо - не надо… Это сейчас хорошо рассуждать, а тогда надо было срочно что-то решать, что делать?
Можно было, конечно, с кем-нибудь поменяться, все-таки Садовое кольцо, Центр, но это же дело не двух дней…
Ведь тут восемьдесят процентов проблемы состояло в том, что требовалась неотложная помощь…
Как-то так вышло, что вся эта история совпала с моим окончательным
Никак нельзя.
Все оказалось очень просто.
Стоило мне пожить в Иркиной квартире хотя бы неделю без отрыва, я понял то, что вы, дорогие мои, из сегодняшнего своего, подкованного социальными науками прекрасного далека, поняли уже, наверное, давно.
Дядя Коля хотел того же, чего хотят все в наших холодных краях - любви…
Ах, любовь, любовь…
А там, где любовь, там, известно, там всегда проливается кровь…
Бедный старик хотел, чтобы на него просто обращали внимание. А Ира же - интеллигенция, вся в себе. В книгах. В картинах. В личной жизни. Считает, что если с народом здороваться по утрам и вежливо улыбаться по вечерам - этого достаточно. А разве это народу нужно? Разве ему нужна вежливость и улыбки? Сколько должно пройти революций и восстаний, сколько должно быть Ильичей и Пугачевых, чтобы русская интеллигенция оставила свои “европейские” замашки?!
Ex oriente lux!
Ясно же сказали…
Для человека естественного, органичного, как кажется, называл его Александр Блок в своей статье “Интеллигенция и революция”, вежливое “здравствуйте” по утрам - это даже не оскорбление, это хуже - прямой призыв к насилию, к поджогу, погрому и бунту.
Я т-те поздороваюсь, - думает он, жадно глотая холодную воду из урчащего крана и, косясь на вас черным конским глазом - я т-т-те покажу, “здравствуйте!..”
Естественному человеку нужно общение. Теплота. Чувство локтя. Со-чувствие. То, что Владимир Соловьев называл “соборностью”…
И здесь, стоило мне побыть “на месте” два-три дня без отрыва - я все понял: дядя Коля требует, чтобы его просто заметили. Поговорили. Спросили: как жизнь?.. Если вы это сделаете - все, он ваш даже не друг, а брат, кровный брат навеки…
Мы выпили с ним на уже упоминавшейся кухне по стаканчику.
(Пальмовую ветвь выкинул, разумеется, я, так как несмотря на то, что являюсь кандидатом экономических наук- что-то соображаю. Читал Ключевского, сборник “Вехи”, кое-что из современных по мелочи…).
Пару раз выпили, и дядя Коля говорит: вообще-то я тебе скажу, Ирка твоя хорошая баба, только немного того. Ты выкинь на хер все книги ее, они, помяни мое слово, ее до добра не доведут…
Любомудр наш… Одоевский! Впрочем, он не сказал мне ничего нового, я и сам это знал. Но что я мог сделать? Что такое интеллигенция без книг? Это йоги, эзотерики и последователи Кришны… А вы видели российских йогов и
Уж лучше пусть с книгами…
Вообще эти несколько лет в коммуналке многое прибавили к моему миропониманию. Я же до того, с женой, в отдельной квартире жил. Там аура совершенно другая… Координаты… точка отсчета, что ли. Каждый сам по себе.
Что ни говори о советской принудительности совместного проживания в коммуналках, есть, есть в этом какая-то не то, пардон, ментальная предопределенность, не то преемственность со всей предыдущей русской жизнью. Продолжение традиций. Дух коллективизма, колхоз. Все та же “соборность” и насильственная любовь… Воплощение пословицы “бьет - значит, любит”…
Продолжая тему любви, скажу, кстати, что в описываемом помещении, кроме уже упоминаемого дяди Коли и нас с Ирой, жило еще две “семьи”: молодая девушка Ляля, неопределенных занятий, интересующаяся всем духовным, и Нина, одинокая секс-бомба из ближайшей конторы неясного профиля, которая при ближайшем рассмотрении оказалась штабом Гражданской обороны города Москвы.
Секс-бомбе было лет тридцать пять, и проживала она на своих пятнадцати метрах не одна, а с малолетним сыном Мишенькой. Таким образом, я к чему веду-то - ничего особенного, если не считать замиренного дядю Колю, никаких горцев, уголовников, ортодоксальных борцов за правду или, не дай бог, лиц, регулярно употребляющих алкоголь и наркотики, не было.
Да и сам я, должен заметить, несмотря на свое кандидатство, родом из Самарской области, из так называемых гуртовщиков и волжских торговцев зерном. Я понимаю, что сейчас об этом смешно говорить (хотя и модно), но еще мой прадед перегонял скот не то из Астрахани в Саратов, не то из Саратова в Астрахань. Так что, как писал поэт Павел Васильев: Ты помнишь след в степи солончаковой?.. Но приглядись, на шее скакуна…
То есть я хочу сказать, что учиться мне было особенно нечему. Все сидело в генах, просто слегка запылившись…
Ну ладно, это все предисловия, а мы подходим так сказать, к центральной теме нашего исследования.
Жемчужина вторая.
Когда я окончательно переехал к Ире, была осень. Ближе к ноябрьским. Хотя снега еще не было, зима в тот год подзадержалась… На 7-е мы всей квартирой, естественно, выпили.
Странно, но на “государственные праздники” коллектив, за исключением, разумеется, Иры, пил хором, ее я еле за стол усадил, а например, Новый год отмечался более или менее приватно… Почему, культурологи?
Молчат, овцы…
Выпили, видимо, сильно, так что я ничего не помнил наутро. То есть помнил до определенного момента, а потом все, будто ток отключили. Помню, что сначала мы все чинно сидели за столом и о чем-то беседовали.
Кажется, Нина рассказывала нам, как у них на работе выдавали праздничные заказы и что профкомша, сука, недодала ей мандарин, несмотря на то, что она очень отличилась на недавних учениях по защите от китайского, кажется, ядерного удара. Показала высокую боеготовность, а ей за это дырку от бублика. У нас так всегда. Вот Георгий Константинович Жуков - живой пример. Спас Россию и от Гитлера, и от