Щит героя
Шрифт:
Ночной проспект был почти безлюдным.
Случайный прохожий... случайная машина "Скорой помощи"...
Почему-то вспомнилось: Толковый словарь русского языка так объясняет понятие случайность: "безотчетное и беспричинное начало, в которое веруют отвергающие провидение..."
Я, безусловно, не верю в провидение. А вот случай, кажется, послал мне интересного собеседника. И тема, которую он затронул, мне далеко не безразлична.
И тут Балыков заговорил снова:
– Можете представить, когда у нас в прошлом году набор был, приходит ко мне женщина, представляется -
Николай Михайлович с подробностями рассказывает, как познакомился с пареньком, как долго разговаривал с ним, как повел его в спортивный зал и перекидывался с ним тяжелым гимнастическим мячом, - битый час они швырялись этим мячом, пока не ожили ленивые глаза мальчишки, и как он удивился, услыхав от Балыкова:
– А у тебя, Карнаухов, отличная реакция! С такой реакцией из тебя может толковый оператор выйти...
Пока Николай Михайлович рассказывал о мальчишке, голос его звучал мягко и приветливо, но стоило вернуться к завучу, и в горле у Балыкова даже заскрипело что-то:
– Короче говоря, взяли мы к себе паренька, и когда я об этом объявил завучу, так эта дамочка только что канкан у меня в кабинете не плясала. И такая, знаете, мерзкая радость у нее на физиономии появилась, передать не могу...
– А что Карнаухов?
– Учится. Трудный, конечно, мальчишка, но человеком, думаю, будет. Только дело не в нем. Дело в ней! Что за педагогика, что за воспитание? Почему мы должны из года в год исправлять чужой брак? А в результате о нас же складывается ложное мнение. Кого они учат?
– спрашивают люди и, не сомневаясь, отвечают: разгильдяев. Мы говорим: из нашего училища вышло шесть Героев Социалистического Труда, два академика, пять профессоров, девять кандидатов, есть свои депутаты... Цыплят по осени считать надо. Неужели и это понять трудно! За наш рабочий класс краснеть не приходится...
Мы прощаемся на углу Колхозной площади. И я обещаю непременно приехать в училище.
С улицы здание училища особого впечатления не производит приземистое, трехэтажное, с большими окнами, густо перечеркнутыми старинными переплетами облезлых рам. И вестибюль не поражает - темноватый, неуютный; правда, пахнет там хорошо: тонким духом металла и машинного масла.
Директорский кабинет на втором этаже. К нему ведет широкая лестница, ступени ее кажутся чуть прогнутыми - камень не устоял под мальчишескими ногами - истерся...
Кабинет большой, светлый, его главное убранство, кроме самой необходимой мебели, - образцы ребячьих работ.
Балыков встретил приветливо и сразу предложил познакомиться с лабораториями, кабинетами, классами и мастерскими. Ничего еще не увидев, я почувствовал - директор гордится своим училищем и совершенно уверен: не понравиться новому человеку оно не может!
– Здесь у нас проходят занятия по физике, - говорил Николай Михайлович, - обратите внимание на стенды - сделаны своими руками, все действующие, электрифицированные. Теперь сюда, пожалуйста, пройдите.
– Он подвел меня к командному пункту (иначе не назовешь), с которого преподаватель руководит занятиями.
– Нажимаем эту кнопку, видите, шторы на окнах закрываются... Теперь можно включать кинопроектор, нажимаем кнопки эту и эту, ждем десять секунд, вот...
– На экране вспыхнул титр цветного учебного фильма: "Индукционный ток".
И тут я заметил, в классе нет привычной школьной доски и не пахнет мелом.
– А как вы обходитесь без доски?
– спросил я.
– Почему обходимся? Мы не обходимся. Просто у нас другая доска современная.
Балыков сманипулировал на щите управления новыми переключателями и сказал:
– Вот на этом табло преподаватель пишет все, что ему надо, между прочим, пишет, не оборачиваясь к группе спиной, затем подает табло вперед, и написанный текст проецируется на экран.
Взглянув на экран, я увидел: титр "Индукционный ток" исчез, а на его месте появилась рукописная строка: "Коля, не боись..."
– Вот черти, - беззлобно сказал Балыков, - опять за собой не убрали. Обратите внимание - такая доска позволяет пользоваться разноцветными шариковыми ручками, дает возможность преподавателю заранее "заправлять" свой конспект в проектор - это сильно экономит время, особенно когда надо чертить схемы и графики, - и, наконец, еще одно весьма важное достоинство: у доски есть "память". Для того чтобы повторить формулу, написанную в начале урока, восстановить чертеж, достаточно перевести ленту назад, и написанное однажды всплывет снова. Нравится?
– Очень!
– искренне сказал я. И подумал: "Здесь, в классе, Балыков совсем не такой, каким он представлялся мне за столом у Анны Егоровны, на улице, во время нашей ночной прогулки. Училище, где он держится независимо и уверенно, вдохновляет его".
Мы ходили уже часа два, осмотрели множество классов и лабораторий. Все они были, естественно, разные: каждое помещение соответствовало своему назначению, но одно было общим: ц е л е с о о б р а з н о с т ь.
Именно так: все в классах подчинялось единой задаче и цели - учить! Надежно, наглядно и прочно укладывать информацию в юные головы.
– Ну знаете, Николай Михайлович, - сказал я, - при такой постановке дела не захочешь, а запомнишь...
Он благодарно улыбнулся и взял меня за плечо.
– Мне очень приятно, что вы ухватили главное... Так сказать, принцип... Это наша самая важная задача: учитывая контингент и его более чем прохладное, увы, отношение к теории... подавать материал так, чтобы он незаметно заползал в извилины. Это, конечно, на первой стадии! А когда ребята начинают кое-что соображать, когда отношение меняется... впрочем, не рассказать ли вам одну поучительную историю?..