Щит и меч «майора Зорича»
Шрифт:
— Дорогой Пауль, — обратился Штенк к начальнику школы с длинным и нудным монологом, — я приехал не инспектировать твою работу и не контролировать тебя, а помочь твоему, так необходимому сегодня нам всем — фюреру, рейху и вермахту — заведению в выработке новой тактики. Стратегия у нас остаётся прежняя, хотя и она несколько корректируется с учетом складывающейся обстановки на Восточном фронте. И должна претерпеть существенные изменения с учетом происходящего на фронтах.
Думаю, ты уже знаешь, что Гиммлер объявил тотальную войну Советам на незримом поле битвы. Нам надо сегодня, как
Именно сегодня мы должны прибегнуть к массовости, широкой масштабности применения наших кадров, обучающихся в школе. Нам необходимо здесь готовить не только «глаза и уши» — разведчиков, но прежде всего диверсантов и террористов — это наши специфические танки, наши орудия и наши самолеты, а может, даже посильнее оружия вермахта.
Наша задача — максимально увеличить количество и качество акций за линией фронта. Надо разрушать железнодорожные пути и взрывать воинские эшелоны, идущие к фронту, подрывать железнодорожные мосты и другие военные объекты на железных дорогах, выводить из строя паровозный парк, организовывать вооруженные налёты на автотранспорт, промышленные и военные объекты в районе действий наших групп.
При отступлении нашу агентуру следует использовать как факельщиков и подрывников по поджогу населенных пунктов и подрыву советских коммуникаций. Агентуру разведывательно-диверсионных команд — ягдкоманд — надо смелее использовать с целью разложения и склонения военнослужащих Красной армии к измене Родине. Это надо делать через распространение антисоветских листовок, проведение устной агитации на переднем крае обороны при помощи радиоустановок. Максимально активизировать борьбу с партизанами. Тыл советский должен гореть. Для этой цели надо закладывать базы и хранилища оружия, боеприпасов и продовольствия для оставшейся нашей агентуры за линией фронта.
Принимать в школу следует проверенных людей со знанием немецкого, польского, русского и украинского языков. В то же время надо всячески обеспечить безопасность участников операций. Не гнушайтесь подростков — это дополнительный элемент самосохранения.
— Вальтер, ты прав. Несколько недель тому назад мы выбросили в районе Смоленска десяток наших «малышей» с новейшими портативными фугасами. В школе мои специалисты создали угольные мины-камуфляжи. Адские машины, вмонтированные в ком антрацита или торфяного брикета, не вызывают подозрения. Их трудно распознать даже специалисту.
Уголь и брикет воруются в России на железнодорожных складах местными жителями. Топливо крадут для топки в домах, поэтому его таскают в сумках и ведрах, мешках и даже в портфелях, что создает положительный фон для конспирации. Мы это приняли во внимание и прекрасно используем. Кусочек такого «уголька», заброшенного на тендер паровоза, — и дело сделано — локомотив с гарантией окажется под откосом вместе с составом. А в перевернутом эшелоне — танки, пушки, боеприпасы, бензин и личный состав… Каково? А на поле боя, чтобы уничтожить эту боевую технику, сколько надо
— Прекрасно, прекрасно. Я об этом «изобретении» обязательно доложу в Берлин, — вскинул потеплевшие глаза Штенк на начальника школы.
Когда Пауль Криц на минуту отлучился по просьбе шифровальщика, у гостя появилась пауза, которую он заполнил тут же раздумьями.
Одиночество в кабинете бросило Штенка в философию. По радио звучала бравурная музыка. Неожиданно поплыла знакомая «Песня о свастике»:
Свастика в белом круге На огненно-красной основе Освобождает весь мир…Шенк любил внутренние монологи. Сегодня берлинец почему-то стал рассуждать о борьбе людей за власть, за место под солнцем:
«Большинство людей слишком увлечено сталкиванием вниз своих братьев, чтобы затем по их трупам взбираться повыше. И делают это они с настоящим каннибализмом и варварством в современной промышленной и торговой жизни. И всё для того, чтобы следовать по иному — своему пути. В спецслужбах такая же картина.
Таким образом, люди будут продолжать поедать других и быть поедаемыми. Они будут убивать и сами падать жертвами убийства, угнетать и быть угнетаемыми, ненавидеть и быть ненавидимыми.
Люди, которые так поступают по отношению к другим и находят в этом удовольствие, подпадают под действие закона причин и следствий настолько, что сами втягиваются в пущенный ими в ход механизм, который рвет их на части, тогда как они рассчитывали участвовать в растерзании других. Такова матрица нашей жизни, таков стереотип действий человечества во все времена. Человек человеку — волк, а не друг. И это касается любого народа. Тем более в военное время. Человек человеку друг, товарищ и брат — это не что иное, как коммунистические иллюзии, химера, запущенная в обиход для использования неполноценными расами».
Потом его мысли вновь переключились на служебную тематику. Он переживал по поводу возросшего количества случаев невозвращения своей агентуры из советского тыла.
Вскоре скрипнула дверь, и вошел весь красный начальник школы, туго перетянутый по талии широким офицерским ремнем. Он извинился за прерванную беседу.
«Видно, Пауль получил хорошенькую взбучку от начальства, — подумал Вальтер. — Что ж, такое время сейчас, и должность ответственная. Того и гляди, что тебя укусит кто-то из коллег».
Штенк быстро переключился на собеседника.
Затянувшееся обсуждение служебной тематики плавно перетекло в воспоминания о сытых и богатых впечатлениями довоенных временах. Чего только стоили вчерашние живые картинки — политические фанфары прихода фюрера к власти в 1933 году, огни салютов Берлинской Олимпиады 1936 года, победоносная война с Польшей 1939 года, легкие победы в Австрии, Чехословакии, Франции и других европейских странах. Отсутствие проблем с питанием — магазины ломились от товаров. Гитлер удовлетворил желания немецкого обывателя, подарив ему дешевый «народный автомобиль». Хватало рабочих мест. Появились приличные заработки… Война разорила быт.